Исчезновение Ивана Бунина

Бунин знал, что кремлевский тиран давно имеет на него зуб, и научился быть осторожным. В последние годы писатель решил держаться подальше от политических дрязг и полностью сосредоточиться на творчестве, которое стало смыслом его тихой жизни. Для него не было тайной, что произошло с некоторыми чересчур болтливыми советскими гражданами.

Помнил он и о судьбе одного из генералов белой армии, знаменитого барона Петра Врангеля. О его трагической смерти – Врангель был отравлен агентами ОГПУ – газеты писали на первых страницах, что заметно охладило пыл даже самых яростных антисоветчиков-эмигрантов. Те из них, кто вслух заявлял о своих планах сбросить большевистское правительство и восстановить демократию, рисковали головой.

Бунин миновал собор и зашел в булочную-кондитерскую на площади Пети-Пюи. Чтобы порадовать жену, он купил ее любимые эклеры с кофейным кремом и булочки с шоколадом. Писатель не отказал хозяйке в любезности и признался, как приятно ему приходить в ее прелестный магазинчик, где царит истинный дух французского жизнелюбия.

– Передавайте привет вашей супруге, – ответила булочница, относившаяся к этому пожилому мужчине с аккуратной бородкой с восторженным почтением. Местным торговцам было известно, что опрятно, хоть и скромно одетый русский господин у себя в стране пользовался всеобщим уважением. – Хорошего вам дня. И одевайтесь теплее – скоро похолодает.

Тип, следивший за Буниным на улице, исчез. Облегченно вздохнув, писатель вдруг ощутил, до чего же это прекрасно – просто жить и радоваться жизни. Многим его соотечественникам, так же бежавшим от большевистского кошмара, приходилось гораздо труднее, чем ему.

Некоторое время тому назад Бунин встретил в кафе на Монмартре Марину Цветаеву – поэтессу, талантом не уступавшую Анне Ахматовой. В тот день Цветаева за скудную плату читала перед горсткой слушателей свои стихи. Она призналась Бунину, что существует на ничтожные гонорары за переводы, балансируя на грани нищеты. Цветаеву почти не печатали, а французская литературная среда оставалась глуха к ее творчеству.

По пути к винной лавке Бунин размышлял о том, как ему повезло. Ему выпал удивительный шанс. На Новый год он будет принимать у себя представителя Нобелевского комитета – об этом говорилось в пришедшей из Стокгольма телеграмме. Эксперты Шведской академии рассматривали кандидатуру Бунина на вручение высшей литературной награды.

Телеграмма была подписана постоянным секретарем этой почтенной организации Пером Халльстрёмом. Имя Бунина, сообщал он, вошло в финальный список кандидатов. Прочитав в конце телеграммы, кто именно собирается нанести ему визит, писатель понял, насколько все серьезно. В гости к Бунину ехал Карл Август Нобель.

Он не знал этого господина, но громкая фамилия говорила сама за себя. Значит, его шансы на получение премии более чем основательны. Человек честолюбивый, Бунин не собирался упускать свое счастье – награда сулила ему возвращение литературной славы, к которой он привык, живя в России. Сложив телеграмму, писатель задумался о том, какими осложнениями обернется международное признание его заслуг. Бунин не был глупцом и отлично сознавал, что его награждение будет иметь политические последствия.

Жену писателя одолевали сомнения. Она прямо сказала мужу, что его Нобелевская премия обозлит московские власти. Кроме того, статус лауреата подразумевает исполнение некоторых обязанностей. Что, если внезапно свалившаяся слава превратит его в глашатая всей оппозиционно настроенной русской диаспоры? И где гарантия, что его не постигнет печальная участь барона Врангеля?

Бунин читал в эмигрантских газетах, что таким людям, как он, грозит лишение российского гражданства и утрата возможности когда-либо вернуться в горячо любимую Россию. Видел Бунин и коллективные письма, публикуемые в газете «Правда» и подписанные грузчиками Владивостокского порта или рабочими нефтеперерабатывающих заводов Баку. Их авторы призывали пролетариев к решительной борьбе против буржуазии, использующей литературу как средство эксплуатации трудового народа.

Поначалу телеграмма обрадовала Бунина. От таких премий не отказываются! Но когда жена напомнила ему о вероятных неприятностях, он заколебался. Вера убеждала супруга, что бренная слава – ничто в сравнении с возможностью продолжить работу над начатой книгой. «Ты лишишься покоя и не сможешь писать!» – говорила она.

Бунин понимал, что жена права. В то же время мысль о том, что к премии прилагается огромная денежная сумма, не могла оставить его равнодушным. Деньги – это гарантия финансовой независимости, это благословенный шанс целиком посвятить себя творчеству. По обоюдному согласию супруги решили, что примут представителя Нобелевского комитета и обсудят с ним все нюансы этого щекотливого дела.