Исчезновение Одиль

— Если бы вас не оказалось в номере…

— Знаю. Так позвоните брату.

Она попросила соединить ее с отелем «Меркатор».

— Отель «Меркатор».

Она узнала голос мсье Бедона.

— У вас живет Боб Пуэнте?

— Он остановился здесь, но примерно час назад вышел из гостиницы.

— Вы не знаете, когда мне лучше позвонить, чтобы застать его?

— Перед ужином — он любит принимать душ в конце дня.

— Благодарю вас.

— Что-нибудь передать?

— Скажите, что ему звонили и будут еще звонить. Он поймет.

Она повесила трубку.

— Так я и думала. Боб вернется только к ужину, чтобы принять душ.

Она схватила новую сигарету, и он протянул ей зажженную спичку.

— Вы позволите? — спросил он, вытаскивая трубку из кармана.

— Пожалуйста.

— Что вы чувствуете сейчас, оставшись в живых?

— Я, скорее, склонна спрашивать у себя: что бы я чувствовала сейчас, будь я мертва?

— Несчастная любовь?

— Нет. У меня нет возлюбленного.

Казалось, он задумался над чем-то, затем вздохнул.

— С вами такое уже случалось?

— Нет.

— У вас никогда не возникало такого желания?

— Возникало, часто. Это случается всякий раз, когда у меня депрессия, а она у меня бывает часто.

— Кто вас лечит?

— Наш семейный врач доктор Вине.

— Вы говорили ему о своем желании покончить с собой?

— Я все ему говорю.

— Какое лечение он вам рекомендует?

— Он говорит, чтобы я больше не курила, принимала три раза в день успокоительное, а вечером две таблетки снотворного, потому что иначе мне не удается заснуть. Такое уже было у меня в детстве.

Она прониклась доверием к этому высокому человеку в рубашке с засученными рукавами, на которых осталось несколько капелек крови.

Он не улыбался. Его не заботило, любезен он или нет. Он смотрел на нее с тревогой, как будто искал ответ на вопрос, который сам же себе задавал.

— У вас давно брали кровь на анализ?

— Меньше двух месяцев назад. В нашей семье принято каждый год сдавать анализы.

— Вы еще учитесь в лицее?

— Я должна была бы сейчас учиться в гимназии. У нас несколько иная школьная система, чем во Франции.

— Знаю. А почему вы сказали «я должна была бы… «.

— Потому что я там не учусь. Я бросила учебу, не закончив коллеж. У меня нет никакого диплома, никакого аттестата.

Ею занимались, и это делал молодой человек, который, похоже, разбирался в человеческом сердце. Она только-только чудом избегла смерти — и вот уже вновь обретала себя полностью. Она желала, чтобы он задал ей много вопросов.

— Я ведь оторвала вас от работы?

— Да, я работал, но это может подождать. Не сочтите мой вопрос нескромным, но какая профессия у вашего отца?

— Он писатель. Точнее, историк. В основном рассказывает о жизни выдающихся людей прошлого.

— Альбер Пуэнте?

— Вы его знаете?

— Я прочел три-четыре его книги. Если верить газетам, то он исправно пишет по книге в год.

— Это так.

Раздался телефонный звонок. Одиль бросилась к аппарату, потом ее охватила паника, она застыла, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы снять трубку.

— Алло, — произнесла она.

— Так это ты!

На другом конце провода был Боб.

Глава 6

— Где ты?

— Неподалеку от отеля «Меркатор».

— С тобой все в порядке?

— Все в порядке. У меня, конечно же, ничего не вышло. Со мной всегда так…

Она улыбалась студенту, у которого был несколько смущенный вид.

— Можно мне зайти к тебе или же ты собираешься перебраться сюда?

— Я предпочитаю, во всяком случае пока, оставаться здесь, — Тогда я еду. Где это?

— «Отель Модерн» на улице де ла Арп.

— Я буду там через десять минут.

Рыжий молодой человек по-прежнему наблюдал за ней с любопытством, которого и не думал скрывать. Сомнений быть не могло — она вызывала у него удивление. Он старался понять. Он чувствовал, что какие-то вещи ускользают от него.

— Я заинтриговала вас, не так ли?

Не ответив ни «да», ни «нет», он продолжал смотреть на нее, и лицо его оставалось спокойным.

— Учитывая то, что мне известно о вашем отце, — сказал он, как бы размышляя вслух, — не думаю, чтобы у вас было несчастливое детство.

— Нет. Но назвать его счастливым я тоже не могу. Я была молчаливой, меня часто находили забившейся в угол коридора или в гараже в глубине сада.

— Почему?

— Не знаю. Может, потому, что мне было, к примеру, не по себе в присутствии матери или любого другого человека. Как я поняла позднее, это было немного так, как если бы я чувствовала, что принадлежу к другой породе, чем все остальные.

— Вы никогда не играли?

— Очень мало. А когда мне случалось это делать, выходило неубедительно.

— А вы помните, о чем вы думали?

— Нет. По-моему, я не думала. Я смотрела прямо перед собой. Случалось, я часами смотрела на пятно на обоях…

— Ваши родители не беспокоились?

— Они думали, что это пройдет. Часто бывало, что я пряталась где-нибудь в доме и ждала, пока меня найдут.

— Это был способ добиться того, чтобы вами занимались?

— Возможно.

— Как насчет детских болезней?