Исчезновение принца. Комната № 13

Его пальцы нырнули в кармашек жилета, откуда он достал маленький сложенный бумажный квадратик. Лег медленно развернул его и показал пятифунтовую банкноту. Он разгладил ее пальцами, и глаза старика за мощными линзами очков заблестели от гордости.

– Так что скажешь, Джонни?

День был солнечный и жаркий, в небе не было ни облака, но в купе неожиданно зажглись четыре электрических лампы. В свете солнца они были похожи на бледные призрачные огни, источающие странное тусклое сияние.

– Сейчас въедем в туннель, – сказал Эммануэль. – А их как раз лучше всего рассматривать при электрическом свете… Пощупай, Джонни! Настоящая бумага, даже банкиры не отличат…

С грохотом состав врезался в черноту туннеля. Эммануэль встал спиной к двери с купюрой в руках.

– В ней только один недостаток – водяной знак. Видишь, выдаю все тайны! Вот, посмотри.

Он поднял руки вверх и прижал бумажку к абажуру одной из ламп. Чтобы увидеть, Джонни пришлось встать у него за спиной и посмотреть ему через плечо. Поезд мчался через узкий туннель с почти оглушительным шумом.

– Посмотри на «F», – прокричал Эммануэль. – Видишь?.. В слове «Five»[34]. Она напечатана чуть светлее остальных букв.

Когда Джонни наклонился, чтобы рассмотреть получше, старик ударил его локтем, и в этот удар он вложил всю свою силу, весь вес своего тела. Застигнутый врасплох, Джон Грей отлетел к двери, почувствовал, что она поддается и попытался восстановить равновесие, но удар был слишком хорошо выверен. Дверь под его весом распахнулась, и он выпал в черную пустоту. Каким-то чудом ему удалось ухватиться за край окна. Несколько секунд он провисел на одной руке, раскачиваясь вместе с хлопающей дверью, а потом на его пальцы обрушился стиснутый кулак Лега. Джонни Грей сорвался и полетел вниз…

Глава VIII

Упав на песочную насыпь, он перекувыркнулся через голову и врезался в стену. Удар был такой силы, что его отшвырнуло обратно к поезду, и, если бы не застрявшая в какой-то нише рука, он непременно угодил бы под колеса. Руку ему чуть не вырвало, зато это спасло его от верной гибели. Джонни съехал по стене вниз, прикрывая лицо от мелких камешков, которые пулями летели в него, изрывая в клочья рукава…

Он остался жив. Поезд, выехав из туннеля, скрылся вдали. Джонни видел, как погасли его хвостовые фонари. Осторожно он пошевелил сначала одной ногой, затем второй, потом откатился к стене, лег на спину и замер. Сердце билось так, что, казалось, было готово разорвать грудь. Только сейчас шок, вызванный падением, начал отступать, и он почувствовал боль. Шок… Иногда люди умирают от шока. Сердце забилось еще быстрее. Он почувствовал ужасную тошноту и вдруг понял, что весь дрожит.

Сейчас правильнее всего было бы впрыснуть в вену раствор гуммиарабика (как ни странно, в голове у него было ясно). Джонни вспомнил, как в Дартмуре о таких случаях ему рассказывал тюремный лекарь.

Однако здесь взять гуммиарабик было негде… Через десять минут он приподнялся, оперся на локоть и с трудом сел. Перед глазами у него плыло, но голова не болела. Руки… Он осторожно ощупал их. Обе руки были все в ранах, но кости целы.

Дорожный рабочий, стоявший у выхода из туннеля, едва не лишился чувств от изумления, когда из темноты, прихрамывая, вышел грязный молодой человек в изодранной одежде.

– Я выпал из поезда, – сказал Джонни. – Не знаете, где тут можно взять такси?

Рабочий шел домой после смены, поэтому вызвался проводить его до нужного места. Джонни нетвердой походкой поднялся по склону железнодорожной насыпи и вместе со сгорающим от любопытства рабочим перешел через поле к дороге. Там на его счастье им повстречался едущий домой любитель скачек, возвращавшийся с Гатуикского ипподрома.

Сначала водитель с подозрением осмотрел израненного человека в изодранной одежде, который остановил его, но потом открыл дверь.

– Садитесь, – сказал он.

Но прежде чем сесть в машину, Джонни повернулся к железнодорожному рабочему.

– Вот вам пять фунтов, – негромко произнес он. – Два за помощь и три за то, чтобы вы держали язык за зубами. Я не хочу, чтобы об этом кто-нибудь узнал, понимаете? Дело в том, что я, похоже, хватил лишнего…

Джонни явно угадал с объяснением, потому что рабочий понимающе кивнул и сочувственно произнес:

– Выпили, значит? С кем не бывает! Можете на меня положиться…

Благодетель, который вез Джонни в Лондон, оказался неразговорчивым. Помимо высказанного вслух сожаления о том, что с ним не случилось чего-нибудь неожиданного до того, как он отправился на скачки, и своей полной уверенности в том, что все жокеи – продажные жулики, а результаты гонок все равно всегда подстраиваются заранее, он почти не тревожил разговорами своего пассажира, и пассажир был этому только рад.

У первой же стоянки такси, уже в Саттоне[35], они застряли в дорожном заторе, и Джонни решил выйти.

– Если хотите, я отвезу вас домой, – предложил мрачный добродей.

Джонни вежливо отказался.

– Моя фамилия Лоуфорд, – сказал водитель в неожиданном приступе откровенности. – Мне кажется, я вас уже где-то видел. Мы не могли встречаться на скачках?