Исчезновение Стефани Мейлер

Полиция не стала чинить препятствий и пропустила Майкла на этаж, однако директор отеля осторожничал и не хотел давать ему дубликат ключа от номера:

– Мистер Харви оставил совершенно ясные указания. Никто не должен заходить в его номер.

Но Майкл настаивал, объяснял, что Харви сам послал его за тетрадью с заметками, и директор решил отправиться в номер вместе с ним.

В номере царил образцовый порядок. Переступив порог под подозрительным взглядом директора, Майкл не увидел никаких бумаг. Ни книг, ни какого-нибудь исписанного листка. Ничего. Он проверил письменный стол, ящики комода и даже ночной столик. Пусто. Заглянул в ванную.

– Не думаю, что мистер Харви хранит свои тетради в ванной, – раздраженно заметил директор.

– В номере у Харви ничего нет, – сообщил Майкл, когда, пройдя бесконечную процедуру контроля, нашел нас в фойе Большого театра.

На часах было 19.30. Спектакль начнется через полчаса. Нам не удалось обогнать Харви. Придется узнавать имя убийцы из уст актеров, как все зрители. И нас тревожил вопрос, как на это отреагирует убийца, если он в зале.

* * *

19.58. За кулисами театра Харви перед выходом на подмостки собрал актеров в коридоре, который вел от гримерок к сцене. Перед ним стояли Шарлотта Браун, Джерри и Дакота Райс, Сэмюел Пейделин, Рон Гулливер, Мита Островски, Стивен Бергдорф и Элис Филмор.

– Друзья, – произнес он, – надеюсь, вы готовы испытать трепет славы и триумфа. Ваша игра в спектакле, абсолютно уникальном в истории театра, потрясет всю Америку.

* * *

20.00.

Свет погас. Шум в зале немедленно стих. Напряженная атмосфера сгустилась настолько, что ее можно было потрогать руками. Вот-вот начнется спектакль. Мы с Дереком и Анной стояли сзади, у каждой из трех дверей зала.

На сцене появился Браун и произнес вступительную речь. Мне вспомнился кадр из видео с тем же эпизодом, но двадцатилетней давности, тот, который Стефани Мейлер обвела фломастером.

Мэр произнес несколько приличествующих случаю банальностей и завершил свою речь словами:

– Этот фестиваль останется в памяти у всех. Пусть начнется спектакль.

Он спустился со сцены и сел в первом ряду. Занавес поднялся. Публика вздрогнула.

На сцене Сэмюел Пейделин в роли мертвеца, рядом с ним Джерри в полицейской форме. В углу Стивен и Элис, с автомобильным рулем в руках, изображают нетерпеливых водителей. Дакота медленно движется вдоль сцены. Харви читает:

Ужасное утро. Льет дождь. Движение на загородном шоссе перекрыто, возникла гигантская пробка. Отчаявшиеся водители яростно сигналят.

Стивен и Элис, изо всех сил давя на воображаемые клаксоны, яростно спорят, но в зале этого не слышно. “Элис, ты должна сделать аборт!” – “Ни за что, Стивен! Это твой ребенок, ты должен его признать!”

Харви продолжает:

По обочине дороги, вдоль неподвижно стоящих машин, идет молодая женщина. Подходит к заграждениям и обращается к постовому полицейскому.

Молодая женщина (Дакота): Что случилось?

Полицейский (Джерри): Человек погиб. Разбился на мотоцикле.

Молодая женщина: На мотоцикле?

Полицейский: Да, врезался в дерево на полной скорости. Мокрое место осталось.

Публика потрясена. Потом Харви вопит: “Пляска смерти!” И все актеры вторят: “Пляска смерти! Пляска смерти!” Выходят Островски и Рон Гулливер в трусах, публика хохочет.

Гулливер прижимает к себе чучело росомахи и декламирует: “Росомаха, росомаха, конец близко, спаси нас от страха!” В обнимку с чучелом падает на пол. Островски, раскинув руки и стараясь не отвлекаться на смешки публики, выбивающие его из роли, провозглашает:

Dies irae, dies illa,

Solvet saeclum in favilla!

В этот момент я заметил, что у Харви в руках нет никаких бумажек, и подошел к Дереку:

– Харви сказал, что будет раздавать текст актерам по ходу пьесы, но в руках у него ничего нет.

– И что это значит?

На сцене начинался эпизод в клубе с поющей Шарлоттой, а мы с Дереком ринулись из зала за кулисы. Гримерка Харви была заперта на ключ. Мы вышибли дверь ногой. На столе нам сразу бросилось в глаза полицейское досье, а главное, пресловутая стопка бумаги. Мы бросились листать страницы. Там были первые, уже сыгранные сцены, а после эпизода в баре появлялась молодая женщина, одна, и произносила: “Час истины пробил. Имя убийцы…”

Фраза кончалась многоточием. И больше не было ничего. Пустые страницы.

– О боже, Джесси, ты был прав! – вскричал Дерек после секундного замешательства. – Харви понятия не имеет, кто убийца! Он ждет, что тот себя выдаст, прервав спектакль.

В эту минуту на сцену выходила Дакота, одна. И возвещала пророческим голосом:

– Час истины пробил.