Исчезновение варваров

В мире несчастливых варваров за пределами нашего цивилизованного мира царит еще дооруэлловское старомодное насилие. Оживляемое лишь современным блистательным оружием, закупленным ими у суперцивилизованных стран. Советские вертолеты, и американские, «стингеры», и французские «миражи» просвистывают в их непрогрессивных небесах. Жители Санаториев снисходительно презирают кровожадных «устаревших» варваров, простодушно забыв о том, что ни одна бойня нецивилизованного «слаборазвитого» мира не превзошла еще европейское Гинесс-бук достижение — 49 миллионов убитых в 1939–1945 гг. Пытки? В не оруэлловском, но историческом 1984 г. пытки состоялись на территории земного шара, и во многих местах, но все это были нетоталитарные дооруэлловские старомодные пытки. В Афганистане, к примеру, «freedom-fighters»[23] обращались с советскими пленными согласно старым афганским методам, бывшим в ходу еще во времена Оруэлла-полицейского в Бирме, а еще ранее Киплинга, а еще ранее — в средние века. Прекрасным введением в изучение афганских нравов может служить рассказ Киплинга «Потерянный легион». Свежее описание афганских методов возможно найти в «Геральд трибюн» за 5 марта 1988 г.: «…распарывают, открывая живот пленного, нагнут его и тыкают головою в собственные внутренности», «сажают на острый кол», «отрезают пенис и ногти», «надрежут кожу вокруг вашей талии, и тянут кожу к голове, как будто рубашку снимают, и после бросят ваше еще живое тело на горячий песок», «привязывают ваши члены к четырем верблюдам и заставляют их бежать в разных направлениях». (Дополнительно пикантно покалывает в душе от доверительных указательных местоимений, употреблявшихся рассказчиком — «вашу», «ваши», «ваших», — и сохраненных редакторами «Геральд трибюн» при пересказе информации.)

Начитавшись подобных сообщений, наглядевшись на разрушенный Бейрут, на разбухшие трупы ирано-иракской войны (на телеэкране, разумеется), житель Санатория счастливо осматривается вокруг и готов закричать, подобно Уинстону Смиту: «Делайте это с Джулией, с советскими солдатами, сделайте это с моим соседом, но не со мной!»

Человечество не умеет пользоваться опытом своих прошлых несчастий. Оно неизменно ожидает, что насилие (или назовем его Злом, но не в христианском смысле, а определяя его как катастрофу для человеческого коллектива) появится в том же виде, в каком оно приходило на историческую сцену в последний раз. Символические пьесы 50-х годов всегда включают в число действующих лиц Силы Зла — молодчиков в черной коже и непременно в сапогах. Они или активно теснят, избивают, изгоняют со сцены позитивный персонаж, или видятся ему во сне, или (вариант) ворочаются за кулисами на манер античного хора. (По этому признаку Оруэлл может быть с полным правом отнесен к школе театра абсурда — к Ионеско и Беккету…) Пока искусство занимается перевариванием опыта прошлых насилий, новое насилие преспокойно проникло в жизнь человечества и, неузнанное, разместилось. Достаточно упомянуть здесь деятельность (тоталитарную по масштабам) американского National Security Agency[24] (смотри «Intelligence Secrets» Фабрицио Кальви и Оливье Шмидта). Подслушивая всю планету с 4000 баз, разбросанных по глобусу, эта организация не вызывает почему-то у жителей Санаториев беспокойства. Очевидно, в значительной степени потому, что ее 200 000 сотрудников — аналитики и техники, а не молодчики в сапогах и униформе. Такова сила инерции человечества. Санаторный «больной» возмущен апартеидом в Южной Африке, к NSA он относится апатично. В последней мировой бойне уже присутствовали аналитики и доктора в белых халатах и техники (вспомним доктора Менгеле) со шприцами, но они не были главными действующими силами последней войны, и потому человечество зафиксировало их на заднем плане памяти. Очевидно, лишь после катастрофы — а ее непременно вызовет накапливание информации — человечество испугается своих ординаторов, своих, опасных блистательных достижений в области подслушивания и разглядывания — в сущности, достижений, обеспечивающих контроль над ним.

Контроль уже достигнут. Тотальное подчинение человека организации (человечества) уже произошло. По крайней мере в великолепном передовом созвездии дисциплинарных Санаториев. Доказательство того — с территорий Санаториев исчезли герои. Где герои в самом деле? Ведь во все иные времена они появлялись. Бернар Тапи или Ив Монтан — не герои, но идеальные «больные», Че Гевара, Мишима, Каддафи — герои несанаторного мира, но где наши местные, санаторные мужчины, «отличившиеся экстраординарными качествами и действиями, в частности, в войне»? Невозможно назвать «экстраординарными подвигами» деятельность Лоран Фабюса[25] или Жоржа Марше, Франсис Брига[26] или golden boys[27] Уолл-стрит.