Исчезновение варваров

Преступные идеи существуют. Национализм относится к их числу. Национализм — идея (идеология, явление) вовсе не древняя, не пещерная, как принято считать. Это буржуазная идея, неотъемлемая от класса буржуазии. Само собой напрашивается историческое отступление.

Лексикологические исследования, проведенные на родине слова nation, во Франции, показали, что слово это не появляется в его современном смысле ранее второй половины 18 в. До этого нация неразличимо смешана с монархией, а монархия — это прежде всего персона монарха. Населяли монархии не граждане, но подданные «сюжеты» монарха. Дореволюционный (до 1789 г.) традиционный мир игнорировал «родины» и «нации» (взятые в смысле политических мифов и коллективистских идей) — он знал лишь «национальности», этнические ветви и расы как натуральные единицы, лишенные специальной политической ценности. Вот что писал по этому поводу идеолог и духовный отец европейских новых правых философ Джулиус Эвола (1898–1974 гг.): «Этот принцип политического суверенитета (в данном случае — французского абсолютизма. — Э. Л.) представлял собой первичный элемент, нация же — элемент вторичный, из первого следующий. Единство языка (французский язык, как известно, образовался из двух языков: «д'ой» и «д'ок», каковые сами являлись суммами языков. — Э. Л.), территории, «естественные» границы, относительное этническое единообразие — все это не существовало вначале и было результатом процесса формирования, каковой продолжался в течение веков, спровоцированный политическим центром и через роялистские и федеральные отношения с ним».

Таким образом, идеология национализма, которая почитает «родину» и «нацию» верховными ценностями, почти мистическими, почти наделенными своей собственной жизнью и имеющими абсолютные права на индивидуума, лжет. «Родина» и «нация» есть всего лишь результаты творческой деятельности предыдущих идеологий (в случае Франции — французского абсолютизма).

И «патриотические чувства» и «национальные чувства» связаны с мифологией буржуазной эпохи. Слово «патриот» было неизвестно до Французской революции. Оно появилось в первый раз в 1789–1793 гг. для обозначения тех, кто защищал революцию от монархии и аристократии. Точно так же в европейских революционных движениях (буржуазных) 1848–1849 гг. понятия «народ», «нация» и «патриотизм», с одной стороны, и «революция», «либерализм», «конституция» (то есть тенденции антимонархистские и республиканские) — с другой, были связаны, и часто неразрывно. Потому в этом климате буржуазной революции понятия «родина» и «нация» приняли политический смысл и ценность мифа, каковой выяснился позднее в деталях в открыто националистических идеологиях 20 в. (включая идеологию германского национал-социализма и итальянского фашизма).

Окрасившись политически от вываривания в одном тазу с «революцией», «антимонархизмом» и «республикой», национализм в его чистом экстремистском виде есть на самом деле идеология без идеологии, без политики. Принадлежность (всегда приблизительная, замечу, с натяжкой) к одной крови или к одной этнической группе не есть факт политический. Потому так расплывчаты и обыкновенно аполитичны определения нации и национализма. Морис Баррес, французский писатель-националист начала века, предложил свое, следующее: «Нация — это обладание старинным кладбищем и сила воли сохранить это бесценное наследство нетронутым». Поэтично, конечно, но и только. Бесспорно, что в национализме важнейшую роль играют сентименты, эмоции, исторические в их числе, но более всего сентимент принадлежности к одной группе. Потому следует искать объяснение феномена национализма не в политике, но в психологии группы. Вот что пишет по этому поводу фрейдист Эжен Энрикес: «…опыт доказывает, что группа существует только в том случае, если она может отличать себя от чужого (чужих), который есть прежде всего и всегда враг: враг внешний, с которым группа ведет войны, враг внутренний, тут мы сталкиваемся с феноменом козлов отпущения, открытая гражданская война или назревающая гражданская война (классовая борьба, наблюдение над «внутренним врагом»)… Это ИМЕННО ВРАГИ ПОЗВОЛЯЮТ ГРУППЕ СУЩЕСТВОВАТЬ». Эту важнейшую истину прекрасно понимал крупнейший националист всех времен и народов Адольф Гитлер. Герман Раушнинг свидетельствует, что на вопрос: «Должна ли еврейская раса быть полностью уничтожена?», Гитлер ответил: «Нет… напротив, если бы еврей не существовал, нам следовало бы его выдумать. Нам необходим враг видимый, а не только невидимый враг». Ибо идеология национализма есть ПСИХОЛОГИЯ ГРУППЫ, созданной на основе жесткого отбора по принципу крови и наследственности. Это буржуазия превратила групповые инстинкты в идеологию.