Исчезновение Вселенной. Честный разговор об иллюзиях, прошлых жизнях, религии, сексе, политике и чуде прощения

Когда позже я проснулся снова, то вспомнил ощущение и сквозь дрему мысленно спросил Джея: «Ну ладно, сдаюсь. Что это было?» Попытавшись ни о чем не думать, я получил такую мысль: «Подумай об этом вместе со мной». Вскоре понял: чистый белый свет представлял Чистый Дух, которым я был на самом деле и стану снова, когда действительно открою глаза и проснусь. Темнота же являлась глубокой подсознательной виной, скрытой в моем разуме. Я рассуждал так: «Эта темнота и есть то, что должно быть исцелено Святым Духом изнутри, когда я прощу вместе с Ним. Это соответствующие символы моей вины, которые кажутся мне вне меня. Когда работа будет завершена, останется только свет».

После этого ощущения и беседы с Артеном и Пурсой, произошедшей предыдущим вечером и еще свежей в памяти, в тот же день несколько часов я слушал записи Кена Уопника, которые одолжил у организатора групповых занятий. Сначала я не выразил восторгов от Кена, его стиль слишком напоминал профессора колледжа. В конце концов, Кен был ученым. Продолжая слушать, понял, что, когда дело доходит до объяснения сложных метафизических принципов Курса, а также повседневного практического его применения, слова Кена весьма полезны. Позже вечером, решив прочитать несколько страниц Текста, я удивился тому, насколько легче стал я понимать смысл, заложенный в него.

В последовавшие недели я прикладывал все силы, чтобы прощать, особенно в тех случаях, когда мы с Карен не ладили. Уроки из Учебника помогали, и я часто практиковался на Карен. Нам ничего не стоило задевать друг друга, особенно когда денег не хватало и мы чувствовали давление. Карен любила меня и заботилась обо мне. Мы жили в счастливом браке одиннадцать лет, но если я мог в чем-то ее обвинить, так это в том, что она всегда находила на что пожаловаться и поныть. Одна из причин заключалась в том, что она сменила несколько мест работы, но не нашла такое дело, которое доставляло бы ей удовольствие или приносило много денег. Да и я обострял эту ситуацию тем, что никогда не умел зарабатывать миллионы.

Однажды вечером, когда Карен ругалась и жаловалась на свою работу и наше финансовое положение, я с интересом заметил, что не испытываю обычной осуждающей реакции на ее негативный монолог. Вместо этого у меня возникли два четко различимых и не типичных для меня ощущения: первым было то, что Карен просила о любви, и от этого ее слова зазвучали для меня совсем по-другому, как невинная мольба о понимании; вторым новым ощущением было осознание того, чем она была на самом деле. Она была для меня нечто большим, чем фигурой, которую я мог обвинять в создании негативной атмосферы, а потом использовать как удобное оправдание своей собственной бездеятельности.

Эти новые ощущения помогли изменить взгляд на Карен, и мне стало приятнее разговаривать с ней (и веселее в постели). Несмотря не то, что не всегда замечал возможности для прощения, я все равно быстро учился.

Прошло четыре месяца, прежде чем я снова увидел своих просветленных гостей, и эти месяцы показались мне очень длинными. Бывали времена, когда я чувствовал раздражение, бывало и так, что я чувствовал себя совершенно покинутым, хотя поймал себя на том, что пытаюсь превратить все в особые отношения, и попытался простить это. Иногда я думал: «Может быть, меня испытывают, чтобы проверить, смогу ли я простить». Тогда я прощал, но не Артена и Пурсу, втравивших меня в эту историю, не то, что они сделали или не сделали, такой подход сделал бы «ошибку» для меня реальной. Поскольку весь мир только сон, Курс просит своих учеников прощать братьев за то, что они не делали [2], и тем самым избегать превращения ошибок в реальность для себя [3]. Когда я пришел к такому выводу, то обнаружил, что мне проще ощущать себя создателем своего сна, чем его жертвой [4].

Однажды вечером, когда Карен ушла на компьютерные курсы, а я собирался выпить первую, как я надеялся, из нескольких бутылок пива, Артен и Пурса появились в моей гостиной в пятый раз. Как только я увидел их ласковые улыбки, то вспомнил, как наслаждался их обществом и честью слушать их. Я отставил пиво, подошел к журнальному столику и взял блокнот. Я также включил магнитофон. В прошлом я нередко записывал групповые занятия, поэтому и теперь использовал кассеты с большим сроком записи, чтобы они не кончились до того, как закончат говорить мои друзья. Мы больше не упоминали кассеты до нашей последней встречи.

Я удивил сам себя тем, что первым начал разговор.

Гэри: Привет, ребята! Рад вас видеть! Спасибо, что зашли. Я полагаю, вы уже знаете о том, что со мной происходило в эти четыре месяца, и как я вам благодарен за помощь.

Пурса: Конечно. Мы тебе тоже благодарны. Нет смысла учить или рассказывать о чем-то, если кто-то этим не воспользуется. Ты, брат мой, пользуешься тем, что мы тебе рассказываем, хотя, как ты уже обнаружил, это не всегда просто.