Исчезновения

Что-то назревает между двумя мальчиками, чьи руки светятся соперничающими лентами красного и золотого. Они обмениваются словами, которые я не могу расслышать, а потом раздается короткий вскрик, когда мальчик из Коррандера врезается в бегуна из Стерлинга. Я прищуриваюсь, пытаясь разглядеть того, кто отшатнулся назад от удара. Силуэты, думаю. Похоже, это Чейз.

Он по бедра погружается в озеро, но выпрямляется, а не падает.

– Это за то, что исчезнет следующим, – рычит игрок из Коррандера. Кто-то рядом со мной отвечает низким «бу-у-у», а потом чувство беспокойства пробегает по толпе, такое же ощутимое, как ветер, шелестящий в кукурузе вокруг сожженного остова маминого дома.

– Думаешь, я с этим как-то связан? – в голосе Чейза звучит нечто среднее между удивлением и насмешкой.

– Один из вас. У Стерлинга больше возможных Катализаторов, чем у нас и Шеффилда вместе взятых, – отвечает игрок Коррандера. Спина Элизы внезапно напрягается. – И, кажется, это число растет.

Мое лицо краснеет в темноте. Потому что теперь они говорят обо мне.

Чейз делает шаг ближе. Темная вода опускается от его колен к лодыжкам.

– Ой, Роджер, – тянет слова Чейз, словно говорит с маленьким ребенком, – может, мы вообще неправильно думали о Катализаторе. – Он поправляет на руке свою ленту цвета светящегося синяка. – В действительности, возможно, мы должны быть благодарны. Потому что теперь никому из нас не нужно волноваться, что почувствуем запах тебя и твоей жирной сестры.

Роджер наскакивает на Чейза и начинает молотить его в грудь. Чейз отталкивает его, машет руками, пока они оба не падают с громким всплеском. К тому времени, когда захлебывающийся и мокрый Чейз встает на ноги, его лента исчезает, а Уилл встает в центре драки, раскинув руки. Другой игрок Коррандера держит Роджера, который пытается вырваться.

– Ну ладно, – говорит Нелл нервно и хлопает в ладоши: – Продолжаем. Чейз, Роджер, вы дисквалифицированы. Раунд мальчиков начинается через десять минут.

Толпа расходится, и мы возвращаемся к нашим бревнам, где Джордж и Том вершат суд над нашей обувью.

– Роджера и Чейза дисквалифицировали? – спрашивает Джордж. Он смотрит на Тома. – Это повышает ставки на Ларкина против Клиффтона.

– Стоит поднять ставки?

– Борьба точно будет между ними.

Элиза фыркает.

– Лучше не ставь против Уилла.

– Я бы никогда не выбрал Ларкина вместо Клиффтона, – говорит Джордж. – Это как становиться на сторону тьмы.

– Не понимаю, – шепчу я Джорджу, усаживаясь на свое место.

– О, – говорит Джордж, – отец Лероя Ларкина изобрел огромное количество вариантов после доктора Клиффтона. Так что сейчас сразятся сыновья двух самых преуспевающих изобретателей вариантов.

– Виктор Ларкин, кстати, изобрел Бури, – добавляет Беас. – Но их семьи не очень-то дружат.

– Потому что они соперники? – спрашиваю.

– Потому что доктор Клиффтон всегда с осторожностью относится к создаваемым им вариантам. Они обычно легкие и безвредные, – объясняет мне Джордж.

Элиза приглаживает волосы.

– Но мы не всегда можем сказать так же о том, что дали нам Ларкины, – говорит она таинственно. Я снова думаю о том, какие варианты не включили в школьный список.

– Ну, на этой ноте, – говорит Джордж, поднимая сумку, – я ухожу, чтобы найти хорошее уединенное местечко в лесу и облегчиться.

– Постарайся, чтобы никто из Коррандера тебя не убил, – мягко предостерегает его Элиза.

– Мы тоже найдем милое уединенное местечко, – говорит Беас и с улыбкой тянет Тома за руку.

Когда Элиза осознает, что мы с ней останемся одни, она демонстративно берет сумку и, не проронив больше ни слова, уходит. Как только я снова поворачиваю голову, она уже исчезла в толпе.

Меня пробирает холодок, словно Угольки начинают угасать. Я снова усаживаюсь на бревно, мечтая, чтобы на мне оказалось красное пальто, как еще один слой между мной и их миром.

***

Я все еще сижу одна, когда начинает слышаться бормотание. Раздается шелест листов бумаги, волна тишины, а потом слышны вздохи и хихиканья. Притворяюсь, что не замечаю, когда головы поднимаются и смотрят в моем направлении, а потом одна за другой они все отворачиваются, словно ищут не меня.

Из-за темного пятна облака показывается полная и яркая луна. Я слышу что-то вроде: «Марго сегодня здесь», «Кто это нашел?» и «Их всегда вырывали из тех экземпляров, что я видел». К тому времени, когда бумаги передают мне, я уже переполнена страхом.

Трудно сказать, откуда появилась пачка листов. Никто не ходит вокруг, раздавая их, – они просто сами передаются от человека к человеку, как зажигающиеся друг от друга искры. Я беру бумаги и замечаю заголовок как раз в тот момент, когда, насвистывая, возвращается Джордж. «Несчастье Макельроев».

Почти сразу же понимаю, на что смотрю. Заголовок напечатан в верхнем правом углу. «Легенды Стерлинга, 203–208». Это те самые страницы, что были вырваны из книги доктора Клиффтона.

Поднимаю взгляд на Джорджа и морщусь.

– Что тут у тебя? – спрашивает он и берет из моей руки пачку бумаги.

Читая, он покусывает нижнюю губу, но в остальном выражение его лица не меняется.