Исчезновения

– О… – Я неохотно возвращаю пальто в шкаф, последний раз пробегая рукой по красному рукаву. Уилл выключает свет, так что мы можем видеть только яркую пятнистую луну, скорее желтую, чем белую. Потом он достает из кармана мешочек.

– Угольки, – объясняет он и рассыпает их над моими головой и руками. – Никакого пальто не нужно.

Потом настает очередь вариантов Ночного зрения. Он вытаскивает пробку и намазывает немного сияющей пасты на кончики пальцев.

– Закроешь глаза? – Он ступает вперед, пока не стоит достаточно близко, чтобы я почувствовала его дыхание, смазывает мои веки Ночным зрением. Приятный трепет пробегает по мне от прикосновения его пальцев, легкого как перо, и остается после того, как он применяет Ночное зрение к себе и снова закрывает флакончик.

Он забирается на сиденье у окна, беззвучно поднимает окно и выпрыгивает на торчащую ветвь дерева. Потом поворачивается и протягивает мне руку.

Я моргаю и смотрю на него в удивлении, вокруг и мимо Уилла, пока мои глаза приспосабливаются к темноте. Вижу все в серебристых очертаниях, на оттенок светлее, чем тени и контуры, словно мир тускло подсветили.

Уилл улыбается, и улыбка его словно яркий день.

– Мы воспользуемся Бурями? – шепчу, беру его за руку и ступаю на ветвь. Мне приходится прижаться к нему, чтобы он мог снова закрыть окно.

– Еще нет, – говорит он, и, видимо, на моем лице написано разочарование, потому что он добавляет: – Обещаю, скоро сможешь их попробовать.

Мы слезаем вниз по дереву, и я радуюсь, что потратила столько времени, забираясь по дубу, который высился над маминым садом на заднем дворе.

– Ты и в самом деле умеешь лазать, – говорит он, когда я спрыгиваю с нижней ветви.

– Впечатлен? – спрашиваю, но надеюсь, что он впечатлен не настолько, чтобы больше не попытаться взять меня за руку.

Мы держимся в тени, и Уилл находит самую низкую часть садовой стены, чтобы мы могли перепрыгнуть ее. Идем в направлении города и школы. Ночной воздух достаточно прохладный, чтобы дыхание вырывалось белым паром, но Угольки работают хорошо. Я ощущаю тепло, сияющее, такое же уютное, как если бы я была завернута в одеяло и сидела у огня.

Мы движемся достаточно быстро.

– Куда мы идем? – наконец спрашиваю я.

– Сюда, – говорит Уилл, и на развилке мы поворачиваем в ту сторону, которая уводит нас дальше от города. – Там есть поляна, немного дальше, за школой.

– И мы идем туда посреди ночи?

– Только мы и несколько дюжин наших самых близких друзей, – он косится на меня, – и врагов.

– И часто ты встречаешься с большими группами людей посреди ночи?

– Да, если это значит, что мы будем устраивать гонки с Бурями.

– С Бурями, которые вне закона, имеешь в виду?

Он вскидывает бровь.

– Не вне закона. Их просто убедительно рекомендуют не использовать.

– Поэтому-то мы и выбираемся туда, не сказав твоим родителям…

– Да, – говорит он, – хотя, думаю, они знают больше, чем показывают. Пока они ничего не сказали. Но если я приду на завтрак со сломанной конечностью, то попаду в неприятности, это точно.

Мы проходим мимо школы, огромной и темной в ночи, и пересекаем соседний со школой сад. Яблоки тяжело висят на ветках, как чересчур большие украшения.

– Полуночный перекус? – Уилл срывает несколько плодов, когда мы проходим мимо яблонь, и кидает мне один из них.

– Это наша традиция, – поддразниваю его и надкусываю яблоко. Оно сладкое и хрустящее, а с моим Ночным зрением его белая мякоть почти светится.

Кто-то спрыгивает сверху из темноты, чтобы поприветствовать Уилла, и я едва сдерживаю крик.

– Картер, – говорит Уилл, хлопая его по спине, – спасибо, что остался на страже этой ночью.

Картер кивает и забирается обратно на ветки дерева.

– Просто сделай мне одолжение и выиграй. Ларкин настроен на победу.

– Так и есть, – говорит Уилл. Мы продолжаем идти между деревьями, другие следуют за нами. Все одеты в черное. – Почти пришли, – сообщает Уилл. За садом деревья уступают место прогалине, и потом мы приближаемся к спокойному темному озеру.

Узнаю некоторых из наших одноклассников: нависающую тень Чейза Питерсона, девочку с уроков по шитью, которая все время ходит на цыпочках, – собравшихся на полоске бледного берега, обрамляющего озеро. Сердце начинает стучать быстрей при звуке приглушенного смеха Беас, но не могу точно сказать, откуда он раздается. Идем к ученикам, собравшимся группками между двумя длинными причалами, которые замыкают с обоих концов пляж.

Элиза – во главе ближайшей группы. Она встряхивает волосами и улыбается белоснежной улыбкой. Мой желудок скручивается, когда Уилл ведет меня к ней. «Пожалуйста, нет», – думаю.

– Привет, Лиза, – здоровается Уилл, когда мы присоединяемся к ней. – Вы ведь с Айлой знаете друг друга? – спрашивает он, но его глаза смотрят уже на других ребят, стоящих вдоль берега.

Элиза пожимает плечами. Я молчу.

– Найду тебя потом, – говорит Уилл, наклоняясь ко мне. – Ты знаешь, как звучит инструмент казу?

– Да, – говорю, развеселившись, несмотря на то что он собирается бросить меня здесь с Элизой Пэттон.