Исчезновения

Последнее особенно очевидно в связи с нынешней телевизионной передачей. Надеюсь, в дальнейшем мы сможем заблаговременно пресекать подобные чреватые последствиями недоразумения.

Советник

администрации президента

Самаритянинов

***

В редакции газеты «Курьеръ»

– Статью Гусарова втиснули?

– Втиснули, Пал Николаич. Из-за этого весь номер переверстывать пришлось. Ну да ничего! Зато завтра ужо будет им пуля!

– Где он только такое раскапывает?

– Нюх у него. Плюс, конечно, свои источники. Знает, в каких кругах вращаться. Ну и по женской тоже линии, не без того. Еще – всякие нищие, бомжи, с ними он тоже якшается. В общем, вроде Гиляровского: журналюга милостью Божьей!

– Ну-ка, поглядим… «До сих пор было известно, что деньги обладают лишь одним из двух свойств: либо их нет, либо их не хватает, но общий закон сохранения денежной массы оставался так же незыблем, как открытый Ломоносовым закон сохранения вещества. Однако с переходом в двадцать первый век наши алхимики от правительства, кажется, что-то все-таки подправили в этом законе…» Молодец, лихо начал!

– Золотое перо!

– «…И долго еще будут многие удивляться – как же дематериализовались десятки миллиардов газонефтедолларов, которые за последние полтора года…» Все же, по-моему, начало чуть затянуто…

– Тут главное – сам факт. Это ж надо было такое раскопать!

– Г-м… «…строимые за Уралом циклопические сооружения, на фоне которых меркнут все подобные сооружения прошлого, от пирамиды Хеопса и Великой китайской стены до Беломорканала. “Ковчег” называется весь этот умопомрачительный проект. На предмет какого же потопа создается сей ковчег?..» Как-то больно уж… Не боишься, что он «утку» запустил?

– Гусаров-то? Не-е, не такой человек.

– М-да… «…в стране, где более трех четвертей населения все еще живет за чертой бедности, где сама жизнь давно уже не является предметом первой необходимости, столь бессмысленное закапывание денег чревато в любой момент обернуться…» Ну это уж он в демагогию вдарился…

– Черт, это еще что?..

– Вы о чем?

– В окно посмотрите – вон, в масках, с автоматами… По чью, интересно, душу?

– Господи, да это ж к нам, никак!..

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

– Налоговая полиция! Всем стоять лицом к стене!

– Да в чем, собственно?..

– Сказано: стоять!

– Ребята, компьютеры-то при чем?.. У-у-й!.. Ты что ж, паскудник, делаешь?!..

– Не хочешь стоять – будешь лежать!

– У-у-й!.. По почкам-то, ирод, не бей!..

– Это тебе за «паскудника»!.. А вот это тебе – за «ирода»!

– Уй-уй-уй!..

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

– Живы, Пал Николаич?

– Лучше б окочурился… Что там?

– Полный разгром. Звери! Верстка пропала, компьютеры вынесли, за месяц не оправимся. А Гусарова с травмой черепа «скорая» увезла… Дайте-ка помогу вам с пола-то подняться.

– Уй!.. Погоди, малость еще полежу…

***

Дорогая Софочка!

Тут совсем недавно я получил предложение…

(Несколько слов густо вымарано.)

…К сожалению, я не имею права об этом тебе писать, такое с самого начала было поставлено условие. Но не считай, пожалуйста… (Неразборчиво.) …изменой с моей стороны.

Трудно все это объяснить, но уж поверь мне – существуют такие силы, которые…

(Вымарано еще несколько строк.)

…но если это произойдет, то знай – я все-таки решился…

***

В отделении милиции

– …«Решился»… А дальше что?

– Все, товарищ… господин подполковник. На этом записка обрывается.

– Ну а все-таки… Все-таки – на что же это такое ваш супруг р е ш и л с я?.. Запамятовал, как его фамилия…

– Одоевский! Одоевский Викентий Сергеевич. Врач-эндокринолог.

– Да, да, как же, Одоевский!.. Так на что же гражданин Одоевский, по-вашему, решился-то? Может, какие-то догадки?

– Да если б я сама понимала, господин подполковник! Записку эту случайно в столе у него обнаружила, уже после того, как он исчез.

– Успокойтесь вы, гражданка Одоевская! Тут уже рассказывали, наверно, вам, как оно в жизни-то бывает?

– Опять вы про этого деда в Сызрани! Но я же чувствую – тут совсем другое!

– Ну, «чувствую» – это еще не аргумент. Тот, от которого жена – в Сызрань, тоже, знаете ли, «чувствовал».

– Перестаньте, никогда он мне не изменял! Двадцать четыре года вместе, душа в душу!.. Да и сами обстоятельства…

– М-да, обстоятельства вправду странные. На балкон, говорите, вышел?

– На балкон. В одной пижаме, на пять минут, покурить. И всё, бесследно!

– А балкон-то, я забыл, высоко? Не мог он – через балкон, как-нибудь по-тихому?

– О чем вы говорите! Господи, шестнадцатый же этаж у нас!

– И никакой пожарной лестницы?

– Да ваш лейтенант уже смотрел!.. А записку-то вам эту, может, на всякий случай отдать?

– Давайте. Мы ее – к делу…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

– Слышь, Пилипчук, ты у меня случаем в столе нынче не рылся?

– Была нужда!.. А что?

– Да пропала тут бумаженция одна – записка от мужа этой, что приходила.

– Он что, нашелся уже?

– Да нет – с концами. А записка… Ведь точно помню – в стол я ее…

– Может, в другой ящик?