Исчезнувшая

Всего сто пятьдесят две записи, и вроде бы я ни разу не выбилась из ее стиля. Эми из Дневника я создавала с особой тщательностью. Она должна быть убедительной и для полиции, и для общественности, если какие-то фрагменты текста будут опубликованы. Дневник должен читаться как готическая драма. Чудесная женщина с добрейшим сердцем — вся жизнь была у нее впереди, или что там еще говорят о покойницах? — ошибается с выбором спутника жизни и платит самую высокую цену.

Я должна им понравиться. Точнее, она.

Конечно, мои родители волнуются, но обязана ли я жалеть их после того, как они создали меня такой и бросили на произвол судьбы? Они никогда, никогда не отдавали себе отчета в том, что зарабатывали деньги на моем существовании и обязаны были делиться авторским гонораром. А потом, отобрав мои деньги, они отправили меня вместе с Ником в Миссури, как предмет мебели, как невесту по переписке, как ученицу по обмену. И они еще смеют называть себя феминистами!

Всучили на память о себе паршивые часы с кукушкой. И это после того, как попользовались мною тридцать шесть лет! Вот и пусть думают, будто я умерла, ведь именно они уготовили мне такое предназначение — ни денег, ни дома, ни друзей. Вот и пусть верят, что я умерла, — они это заслужили. При жизни обо мне не позаботились — значит, все равно что приложили руки к моей смерти. В этом они похожи на Ника, который раз за разом отрывал от меня по куску моей истинной сущности: «Ты слишком серьезна, Эми, ты слишком напряжена, Эми, ты чересчур много рассуждаешь, ты чересчур много анализируешь, ты больше не веселишь меня, с тобой скучно, Эми, с тобой я чувствую себя бесполезным, Эми». Он безжалостно отнимал мою независимость, мою гордость, мое самоуважение. Я отдавала, а он брал, брал и брал. Он выбил у меня из-под ног опору.

А теперь эта шлюха! Он предпочел мне молоденькую шлюху. Он растоптал мою душу — а разве это не преступление? — и должен быть наказан. По моим собственным законам.

Ник Данн

Спустя семь дней.

Я был вынужден позвонить Таннеру Болту, моему свежеиспеченному адвокату, через считаные часы после того, как нанял его, и произнести слова, возможно заставившие его пожалеть, что согласился принять мои деньги: «Жена меня подставляет». Его лица я не видел, но мог вообразить: очи горе, брезгливая мина человека, чья работа — выслушивать вранье клиентов.

— Хорошо, — протянул он после томительной паузы. — Я буду у вас завтра первым же рейсом, и мы разберемся — все факты на стол, а пока суд да дело, не делайте лишних движений, ладно? Ложитесь спать и постарайтесь отдохнуть.

Го прислушалась к его совету. Приняла две пилюли снотворного и отправилась спать незадолго до одиннадцати вечера. А я все еще ждал чего-то, сжавшись в комок на ее диване. Время от времени я выходил на крыльцо и вглядывался в дровяной сарай, подбоченившись, как будто собирался отгонять хищника. Сам не понимал, зачем это делаю, — просто иначе не мог. Не мог усидеть больше пяти минут — опять вскакивал и бежал во двор, смотреть на сарай.

Когда я очередной раз вернулся, с черного хода постучали. Срань господня! Почти полночь. Полиция явилась бы с главного входа, так ведь? — репортеры еще не добрались до дома Го (но доберутся, и очень скоро). Охваченный нерешительностью, я медлил в гостиной. Стук повторился, теперь громче. Я шепотом выругался, пытаясь вытеснить страх злостью. «Разберись же, Данн!»

Распахнув дверь, я увидел Энди. Проклятая Энди, хорошенькая, как картинка, принарядившаяся по случаю встречи, но не понимающая, что затягивает петлю на моей шее.

— Энди, ты меня просто грабишь. — Я втащил ее внутрь. Она взглянула на мои руки, вцепившиеся в нее. — Ты заталкиваешь мою голову прямо в гребаную петлю.

— Я же с черного хода, — возразила она. Когда я сердился на Энди, она не просила прощения, а, напротив, ожесточалась. Твердела буквально на глазах. — Мне нужно видеть тебя, Ник. Говорить с тобой. Я же сказала, что должна каждый день видеть тебя или слышать твой голос, а ты сегодня куда-то подевался. «Оставьте голосовое сообщение», «Оставьте голосовое сообщение».

— Если я не отвечаю, значит не могу поговорить с тобой. Энди, я был в Нью-Йорке, нанимал адвоката. Он будет здесь завтра утром.

— Ты нанимал адвоката. Это потребовало столько трудов, что ты не нашел десяти секунд на разговор со мной?

Захотелось ей врезать. Я глубоко вздохнул. Нужно порвать с Энди. И не только потому, что на этом настаивает Таннер Болт. Жена изучила меня досконально, она не сомневалась: я все сделаю, чтобы избежать неприятного разговора. Эми сделала ставку на мою глупость: я позволю отношениям продлиться и попадусь в капкан. Пора с этим кончать. Но следует действовать очень аккуратно. «Убедите ее, что единственная причина разрыва — забота о вашей безопасности».

— Адвокат дал мне очень важный совет, — начал я. — Совет, от которого нельзя запросто отмахнуться.

Еще вчера вечером я был с ней мил и любезен до безумия, встречаясь в нашей поддельной крепости. Обещал все, что угодно, лишь бы успокоилась.