Исчезнувшая

Середина июля. Если так пойдет и дальше, к октябрю Ник Данн приобретет настолько дурную славу, что под него начнут рядиться на Хеллоуин. Копна светлых волос, книга «Удивительная Эми» под мышкой. Го сказала, что ей полдюжины раз звонили и спрашивали, нельзя ли купить в «Баре» сувенирную футболку? Только этого нам и не хватало.

Присев у стойки, я попросил виски. Бармен, парень приблизительно моего возраста, слишком долго и пристально разглядывал меня. Явно размышлял, стоит ли обслуживать этого типа. В конце концов с откровенной неохотой, раздувая ноздри, поставил передо мной стаканчик. Когда я потянулся за бумажником, халдей торопливо выставил перед собой ладонь:

— Парень, мне твои деньги не нужны. Вообще.

Я все равно оставил плату на стойке. Вот же гандон…

Когда я дал знак, что не прочь бы повторить, он зыркнул на меня, покачал головой, а потом склонился к женщине, с которой о чем-то болтал. Пару секунд спустя она покосилась на меня, притворяясь, что просто смотрит по сторонам. Кивнула, в то время как губы шевельнулись: «Да, это он. Ник Данн».

Бармен ко мне так и не подошел.

И нельзя заорать, нельзя стукнуть кулаком по стойке: «Эй, мудила! Ты мне дашь гребаного вискаря или нет»? Нельзя становиться в глазах людей, которые и так о тебе невысокого мнения, законченным дерьмом.

Значит, единственный вариант — сидеть и терпеть. И я не уходил. Склонился над пустым стаканом и сделал вид, будто глубоко задумался. Проверил запасной телефон, вдруг звонила Энди. Не звонила. Потом вытащил основной мобильник и разложил пасьянс, притворяясь, будто занят очень важным делом. И все это со мной сотворила моя жена. Превратила в человека, который не может купить выпивку в родном городе. Господи, как же я ее ненавидел…

— Это был скотч?

Рядом со мной стояла девушка не старше Энди. Азиатская внешность, черные длинные волосы, деловой прикид. Очень симпатичная.

— А?

— Что вы пили? Скотч?

— Да. Возникла маленькая проблема…

Она отошла к дальнему концу барной стойки, улыбкой привлекла внимание бармена и вернулась с виски, и не в наперстке, а в нормальном большом стакане.

— Держите! — Она протянула выпивку, и я не стал отказываться.

Она подняла свой стакан. Мы чокнулись.

— Можно присесть?

— Я ненадолго, уже собирался уходить. — Я огляделся, ожидая увидеть нацеленную на нас фотокамеру.

— Да ладно… — проговорила она, улыбаясь через силу. — Я могла бы притвориться, будто не знаю, что вы Ник Данн. Но я не собираюсь унижать вас. Между прочим, я на вашей стороне. Вы угодили в очень непростую ситуацию.

— Спасибо. Да, времена непростые.

— Я серьезно. Слыхали про эффект Си-эс-ай?[8] Присяжные насмотрелись этого сериала и уверовали: наука может доказать что угодно.

— Слыхал.

— Угу. А еще есть «эффект злого мужа». Граждане видели так много детективов, где убийца — муж, что теперь слепо верят: муж всегда будет плохим парнем…

— Спасибо, — кивнул я. — Очень похоже на правду. Сразу приходит в голову Эллен Эббот…

— Сука она, — сказала моя новая знакомая. — Эллен Эббот, мягко говоря, косная дура, мужененавистница, корчащая из себя Фемиду. — Она снова подняла стакан.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Еще скотча?

— Отличное имя.

Представилась она Ребеккой. У нее была кредитная карточка и привычка пить виски как воду: «Повторим? Еще по одной?» Родилась она в штате Айова, в Мускатине — тоже городок на реке Миссисипи, — и переехала в Нью-Йорк после колледжа, чтобы писать, как и я. Работала помощником редактора в трех периодических изданиях: свадебный журнал, журнал для работающих мам, журнал для девочек-подростков. Все они закрылись в последние годы, и ей пришлось устроиться в криминальный блог под названием «Whodunnit»; вот она и решила (Хи-хи!) во что бы то ни стало получить у меня интервью. Блин, а ведь мне понравилась ее детская настырность: «Взяла и полетела в Карфаген — ни у кого во всем Интернете нет интервью Ника Данна, а у меня будет, хоть в лепешку расшибусь!»

— Я долго ждала вместе со всеми около вашего дома, потом у полицейского участка. И вдруг решила: срочно надо выпить. И тут вы заходите. Просто невероятно, да? Так не бывает в жизни.

Она заложила волосы за уши. Серьга в виде золотого колечка мелко тряслась.

— Мне пора идти, — вздохнул я.

Слова будто прилипали к языку — похоже, я опьянел.

— А вы не скажете, почему сюда пришли? Должна заметить, что это смелый поступок — появляться без друга и вообще без поддержки. На вас тут хреново смотрят.

Я пожал плечами: подумаешь, горе.

— Люди берутся судить, ничего о вас не зная. По фотографиям, сделанным в парке мобильником. Я хочу сказать, что вы, наверное, похожи на меня — росли благопристойным членом общества. Никто не хочет знать истинную историю. Все хотят только… прикола. Вы меня понимаете?

— Я устал от людей, осуждающих меня по той единственной причине, что я подхожу под определенный шаблон.

Ребекка подняла брови, ее серьги задрожали.