Исчезнувшая Луна

В этой пошатнувшейся темной крепости все, что, собственно, было Тревером, корчилось, изворачивалось и цеплялось за оружие ярости, за смутное воспоминание о том, как в узком, сжимающемся каньоне это оружие помогло ему отогнать врага и вырваться на свободу. Затем какой-то животный, дикий инстинкт, загнанный в самые глубины подсознания, посоветовал ему не спешить, не торопить события, схоронить и сделать так, чтобы то немногое, чем он еще располагал, осталось нетронутым и, быть может, незамеченным для захватчика.

Тревер вяло опустил руки, и мозг его расслабился, забился в хаотическом бессилии. Холодная черная волна чужеродной силы остановилась, а затем откатилась назад.

Шеннеч сказал:

— Твой мозг крепче, чем у этих выведенных в долине Коринов. Они покорнее соколов, а ты помнишь, что однажды уже противостоял мне. Но тогда контакт был несовершенным. Теперь — другое дело. Не забывай этого, Тревер.

Тревер глубоко вздохнул и прошептал:

— Чего ты от меня хочешь?

— Пойди и посмотри корабль. Твой мозг сказал мне, что он понимает эти вещи. Посмотри, сможет ли корабль взлететь снова.

Этот приказ поверг Тревера в глубокое изумление.

— Корабль? Но зачем…

Шеннеч не привык, чтобы от него требовали объяснений, но тем не менее терпеливо ответил:

— Я проживу еще некоторое время, несколько ваших коротких поколений. Хватит с меня вашей долины и катакомб. Я хочу покинуть их.

Тревер понимал это. В том кошмарном сне он заглянул в мозг Шеннеча, теперь он все понимал. На мгновение он почувствовал острую жалость к этому пойманному в ловушку странному существу, одинокому, единственному во всей Вселенной. Затем он удивился.

— А что ты будешь делать, если уедешь отсюда? Что тебе делать в другом месте?

— Кто знает? У меня осталось только одно: любопытство…

— Ты возьмешь с собой Коринов и соколов?

— Некоторых. Это мои глаза и утаи, мои руки и ноги. Тебе это не нравится, Тревер?

— Какое это имеет значение? — горько пожал плечами человек. — Пойду, погляжу на корабль.

— Пойдем вместе, — отозвался Гелт и набрал охапку факелов.

— Я покажу тебе дорогу.

Через гигантскую дверь они вышли на улицу и пересекли бесконечный квартал пустых домов.

Эти улицы и дома Тревер видел во сне.

Он обратил внимание на то, что Гелт повел его на другой конец города, в ту часть долины, где он еще ни разу не был. Затем его мозг повернулся к тому, чего не мог выбить из его сознания даже острый, болезненный шок пробуждения.

Джин.

Его вдруг охватила страшная паника.

Сколько времени прошло с тех пор, как в катакомбах на него упала тьма? Много или мало? За это время могло многое случиться. Ему представилась мертвая Джин, разорванная соколами, похожая на Хьюго с его обнажившимися ребрами, и он шагнул к Гелту, владельцу женщины-рабыни Но тут в мозгу у него зазвучала речь Шеннеча, к которой Тревер уже начал привыкать.

— Женщина в безопасности. Смотри сам.

Кто-то властно вторгся в сознание Тревера и направил его по совершенно иному руслу. Тревер ощутил странный легкий толчок контакта и вдруг почувствовал, как что-то меняется в его восприятии окружающего мира. Он смотрел на землю из-под облаков и различал внизу загон с многочисленными крошечными фигурками.

Своими собственными глазами он увидел бы их такими, какие они есть, но те глаза, которыми он пользовался сейчас, хоть и были зоркими, как у орлов, но не различали цвета, а видели только черное и белое. В одной из фигур он узнал Джин. Он хотел подойти поближе, как можно ближе, и точка фокусировки, откуда он наблюдал, начала кругами снижаться. Джин взглянула вверх. Тревер увидел прошедшую по ней мрачную тень широких крыльев и понял, что видит глазами сокола-ящерицы. Он потянул сокола вверх, чтобы не пугать девушку, но сначала разглядел ее лицо. Каменное, застывшее выражение исчезло и сменилось оскалом раненой тигрицы.

— Я хочу иметь ее, — сказал он Шеннечу.

— Она принадлежит Гелту. Я не вмешиваюсь.

Гелт пожал плечами.

— Бери, пожалуйста. Но держи ее на цепи. Она теперь слишком опасна и годится только на корм соколам.

Корабль находился недалеко от города.

Он лежал на боку рядом с низким отрогом каменного барьера. Он упал тяжело, и некоторые из ведущих плоскостей прогнулись, но снаружи повреждения не казались непоправимыми. Были бы знания и необходимые инструменты для работы… Триста лет назад его можно было снова заставить летать, но те, у кого имелись необходимые знания, умерли, а каторжники хотели остаться здесь.

Прочный металл внешней оболочки корпуса неплохо продержался все три столетия в жесточайшем меркурианском климате.

Он несколько проржавел, и там, где виднелись пробоины, внутреннюю оболочку проела ржавчина. И все же в целом корпус сохранил сходство с кораблем.

— Будет ли он летать? — нетерпеливо спросил Шеннеч.

— Пока не знаю, — ответил Тревер.

Гелт зажег факел и протянул его Треверу.

— Я останусь тут.

Тревер засмеялся.

— Как ты полетишь над горами?

— Там видно будет, — пробормотал Гелт. — Возьми и остальные факелы. Там темно.

Тревер пролез через зияющий люк внутрь и с большой осторожностью ступил на покатую, рыжую от ржавчины палубу.