Исчезнувшая сестра [litres]

Уже от одной этой мысли у меня сжалась диафрагма, которую еще называют солнечным сплетением. Что-то в этом сплетении дернулось, натянулось и так и осталось. Так это у меня бывает, когда нужно делать то, что мне претит. Последнее время этого было много. «Теперь еще и ехать в этот гребаный “Трансформатор”?!» – возмутились во мне сразу несколько внутренних голосов.

– Ехать-то туда зачем? Достаточно будет позвонить, – сказала я.

Его взгляд обдал меня холодом.

– Что-то не так? – спросила я. Тоже холодно.

– Ну чего ты…

Прозвучало грубое слово. Вслед за тем я получила подробное описание особенностей моей личности. Оно подействовало на меня, как удар под дых. Когда получаешь под дых, то пропадает голос. И потому тирада Грохова могла свободно излиться до последнего звука.

Мое молчание спасло положение. После обличения почти сразу же последовало «прости». От этого слова у меня потекли слезы. Тираду я выдержать смогла, а «прости» – нет.

Потом Андрей что-то еще мне говорил, и это были слова-компрессы, предназначенные для ушибленных мест.

Когда же инцидент был исчерпан, Грохов спросил:

– А почему ты думала, что у Федора секта?

– Его «Общество лазурной колесницы» откололось от организации ламы, у которого он учился, и теоретически получается, что…

Он меня перебил.

– Да брось ты эти теории. Что это за тусняк на практике?

– Трудно сказать. Я знаю лишь, что Федор врет своей родительнице, что уехал на гастроли и, похоже, подбил Элеонору соврать нашей матери про Сочи. Так что конспиративность у них – как в сектах…

– Тоже мне, сенсация, – опять перебил меня Андрей. – Ну, врут они своим мамашам или кому-то еще. Ну, ошалели от восточной туфты и верят в брехню о каких-то «колесницах». И сразу – секта? Да таких лохов сейчас пруд пруди…

Это было то, что я хотела услышать. Однако обнаруживалась одна неувязка, и я спросила:

– Зачем же тогда ехать спасать Элю, если все безобидно?

Он на это хмыкнул и произнес:

– Спасать – это, конечно, сильно сказано. Но выяснить, что и как на месте – самое лучшее. Мало ли.

– Мало ли?! Значит, ты не уверен, что все безобидно?

– А откуда брать уверенность в таких делах? Одним словом, надо ехать к Элеоноре и, в конце концов, узнать от нее самой, почему она не дает о себе знать. Я был в Пензенской области. Часов семь ехать на поезде. Ну ты как, поедешь со мной?

Я поперхнулась от неожиданности. И возмутилась. Мы же оставили эту тему, а он вдруг снова. Но не успела я и рта открыть, как услышала:

– Расслабься. Я просто подумал, что ты это теперь захотела, но не решаешься сказать. А так-то мне одному будет только лучше. – И он мне подмигнул, как его персонаж-водопроводчик обманутому мужу в фильме, где они с Элеонорой снимались вместе.

27

Андрей позвонил мне на следующий день с новостью: он записался на ретрит в «Трансформаторе» и будет там через неделю с небольшим.

– Это самое простое. Приеду туда на законных основаниях и вплотную пообщаюсь с Элеонорой.

После нашего вчерашнего разговора он посетил сайт «Лагеря внутренней трансформации», увидел такой шанс и тут же отправил мэйл с просьбой включить его в следующую группу. Сегодня пришел позитивный ответ.

* * *

Потекли дни. Когда чего-то долго ждешь, хотя бы раз спросишь себя, а не теряешь ли напрасно время. Этот вопрос мучил меня ежедневно. А вдруг Элеонора все же не с Федором? Или была у него, а теперь где-то еще? И там – в беде? А я перестала ее искать. И матери еще сказала, что Андрей поедет к ней и, возможно, привезет ее в Москву. Вводное слово «возможно» плохо запоминается. Мать сейчас надеется на хеппи-энд, доверясь мне, а я… Я по-прежнему барахтаюсь в неизвестности с соломинкой в руках.

Раз, когда я подъезжала к станции метро «Таганская», вспомнился мой визит к Софье Ивановне, матери Феди, которая жила в этом районе. И подумалось: «А ведь она знает о своем сыне, да и об Эле, больше, чем рассказала мне в прошлый раз. Вдруг она при новой встрече выдаст мне еще кое-что?»

Хотя у меня не было желания снова идти к Софье Ивановне после проигранного противоборства из-за нового мобильного номера Федора, я все же заставила себя выйти на «Таганской». Будь что будет.

Я так обычно не делала – всегда шла с планом в голове, куда бы ни отправлялась. Но в этот раз я пустила все на самотек. Шанс, что из такой затеи что-то получится, был так ничтожен, что не хотелось напрягаться на поиск адекватной причины моего визита.

* * *

Я позвонила в дверь квартиры, где жила Федина мать, и сразу же услышала ее шаги.

– Кто это? – спросила она из-за двери.

– Я пришла от Феди, Софья Ивановна, – сказала я первое попавшееся, что пришло в голову. Дверь открылась.

Увидев меня, Софья Ивановна озадачилась.

– Так это вы… – разочарованно произнесла она.

– Вы не рады? – еще больше обнаглела я.

Тут, как ни странно, взгляд Софьи Ивановны словно по команде стал радостным.

– Ну как не рада? Конечно, рада. Так вы, значит, к нему съездили. Как он? Да что мы стоим в дверях, заходите.

Посторонившись, Софья Ивановна дала мне войти в квартиру и закрыла за мной дверь. Мы прошли в ее комнату и устроились на тех же местах друг напротив друга.