Исчезнувшие девушки. Нераскрытая тайна серийного убийцы

«А какой у него был голос? Хриплый, грубый, какой-то еще?» — спросила Ким. «Ну, акцента у него не было. Это точно был белый», — ответила Аманда. «Говор нью-йоркский?» Девушка помедлила с ответом. «Да вроде нет. Самый обычный голос, только говорил очень тихо, вкрадчиво. Но от него мороз по коже. Страшно». Аманда высказала предположение, что звонившему «не меньше сорока лет, а то и пятьдесят». Женщины начали забрасывать Аманду вопросами. «Он злился, радовался, глумился, говорил гадости?» — «Да нет, мне показалось, что он был абсолютно спокоен и хорошо владел собой», — сказала Аманда.

Я спросил у Ким, были ли у нее проблемы с наркотиками, как у сестры. «Да были, конечно, врать не стану. Тут ведь одно от другого не так чтобы уж напрямую зависело, но сейчас восемь из десяти вызовов так или иначе связаны с наркотой. Я рассказывала Лоррейн, что это обычное дело, когда девушка знакомится с торговцем крэком или коксом и кооперируется с ним. На клиентах зарабатывают оба. Мне вон иные мужики говорили, мол, „не притащишь с собой кокс, можешь вообще не приезжать“.

Я предложил высказаться остальным. Многим этот вопрос показался едва ли не провокационным. Сказать, что они ничего не знали о том, что их погибшие родственницы употребляли наркотики, — значит продемонстрировать свою наивность. Сказать, что знали, — будешь выглядеть соучастницей.

„Честно говоря, сестра мне рассказывала, что проституция и наркотики неотделимы друг от друга“, — призналась Мисси.

„Знаете, Мелисса ведь не увлекалась наркотиками“, — сказал Джефф Мартина. — Но я знаю об этом по ее рассказам про других девушек».

Ким выглядела слегка обескураженной: «Вы знаете об этом по рассказам, а я вообще-то жила так».

В той или иной мере каждая из этих женщин оказалась в роли детектива-любителя. «Как бы небольшой убойный отдел», — говорила Ким. Об обстоятельствах исчезновения других девушек было известно так немного, что женщины в основном сосредотачивались на ночи пропажи Шэннан, вновь и вновь углублялись в детали происшедшего в поисках подсказок о личности убийцы. С особенным рвением этим занималась Мэри.

Она только что вернулась из Оук-Бич и не могла отделаться от ощущения, что жители поселка пытаются гнать от себя мысли о ее дочери и о том, что с ней произошло буквально за стенами их домов. «Дело даже не в проституции как таковой, — говорила Мэри. — Дело в том, что все их клиенты были богатыми людьми. Взять хотя бы это место — Оук-Бич. Там живут и врачи, и адвокаты, и копы. И они не хотят внимания к себе, не хотят ассоциироваться с такими вещами. И поэтому им все безразлично».

На этой встрече Мэри впервые заговорила о своих подозрениях в адрес Майкла Пака. «На той записи звонка в службу экстренной помощи она двадцать три минуты кричит и стучится в дома. И там были такие слова: „Помогите, помогите, он меня убьет, помогите!“ Это она от водителя спасалась. Дочь произносит его имя. А он такой на заднем плане: „Да что ты несешь, я же пытаюсь помочь тебе, не ври“. И на этом запись кончается».

На дороге нашли куртку Шэннан, а потом она куда-то запропастилась в недрах полиции. «Как же так? Как можно потерять целую куртку?» — возмущалась Мэри. Ее бесили не столько ошибки, сколько безразличие и, как она считала, попытки скрывать недостатки. Мэри считала, что полиция всячески старается выглядеть хорошо, а на самом деле последние находки были скорее случайностью, чем результатом образцовой полицейской работы.

А еще Мэри была буквально зациклена на Хэккете. Она рассказала, как пыталась поговорить с ним во время своего визита в Оук-Бич. Но поскольку никто ей не открыл, Мэри стала заглядывать в окна и заметила что-то похожее на мешковину. «Я едва не озверела. Кто-то из операторов снимал все это. Думаю, запись сохранится и им придется отдать ее моему адвокату», — сказала она.