Исчезнувшие девушки

Должно быть, я заморгал. Стефани впервые улыбнулась и сказала:

- Слишком дорого?

- Круто.

- Но домики очень чистые и нарядные. Вам понравится.

- Не сомневаюсь. Но я хочу офис.

- Мой муж уехал по делу...

- Что за дело?

- Я не знаю. Нечто срочное и неотложное.

- Он не скоро вернется?

- Думаю, нескоро.

- Тогда почему бы нам не обсудить данную проблему подробнее?

- Что вы хотите уточнить?

Она снова улыбалась.

- Свое желание лечь со мной в постель, не так ли?

- Да, - сказал я.

- Об этом мы можем потолковать, - сказала она. - Входите, пока я переоденусь.

13

Я оказался в небольшой квартирке за офисом мотеля.

В гостиной стоял длинный застекленный шкаф и еще более длинная кушетка. На полу лежал ковер, который следовало бы почистить. Стефани прошла прямиком к шкафчику, открыла одну из дверц и вытащила проигрыватель.

- Я люблю музыку, - сказала она.

Он достала с верхней полки этого шкафа альбом с пластинками и извлекла пластинку Синатры. Синатра запел. Стефани минуту прислушивалась, затем сказала:

- У него поразительная дикция.

Она кивнула головой в подтверждение сказанного, прошла к противоположному концу шкафа, взяла бутылку и пару рюмок, после чего предложила:

- Ну, пошли!

Я прошел следом за ней в роскошную спальню. На двуспальной кровати было постелено голубое шелковое белье с вышитыми белыми монограммами СБР. Стефани Бартер какая-то.

- Какая у вас была девичья фамилия?

- Роскански. Отвратительно, не так ли?

Она подошла к стенному шкафу, сняла там что-то с вешалки и вышла через другую дверь.

- Я не задержусь. Садитесь.

Она прикрыла за собой дверь. Я сел в шезлонг, но сразу же поднялся, подошел и пощупал голубые простыни. Они были гладкими и прохладными. Тогда я снова сел. В ванной текла вода. Снаружи темнело. Я подошел к лампе на ночном столике и включил ее. Вода в ванной рядом остановилась. Теперь был слышен лишь голос Синатры да ночные серенады кузнечиков.

Дверь из ванной отворилась. Стефани Бартер собрала сзади свои светлые волосы в "конский хвост", перевязав его зеленой лентой, имитировавшей цвет ее глаз. Одета она была в белый халат с монограммой СБР на левой груди. На ногах - розовые туфли без пяток.

- Ром, олл-райт? - спросила она.

- Ром прекрасно подойдет.

Она подошла к туалетному столику, где оставила бутылку, и взяла ее в руки. На этикетке значилось: "Канадский клуб".

Это было очень дорогое вино.

Приподняв бутылку вверх так, чтобы я видел этикетку, она снова спросила:

- Олл-райт?

- Замечательно!

В ее глазах читалась гордость владелицы этой богатой квартирки. Она хвасталась канадским ромом, хрустальными бокалами, всей обстановкой. Налив щедрой рукой большие порции, она протянула мне один из бокалов.

- Тост, пожалуйста.

- Выпьем за правду и красоту, - сказал я.

Мы чокнулись, нежно зазвенел хрусталь.

- Почему так? - спросила Стефани.

- Почему нет? Это две самые неуловимые вещи.

- Красота дешево стоит, - сказала Стефани, - красоту можно купить.

- Нельзя купить правду.

- Кто захотел бы ее купить?

Она на секунду задумалась.

- Кроме того, правда тоже продается. В этом мире за деньги можно купить все, что угодно.

- Могу ли я купить вас?

Стефани засмеялась.

- Меня уже купили.

- Ох?

- Давным-давно. Человеку потребовалась красота. Он купил ее.

- Какой человек?

- Майк, мой муж.

- Что он собой представляет?

- Настоящая горилла.

- Как мило.

- Вовсе не мило, - возразила Стефани.

Она отпила из своего бокала, подумала, допила до конца и налила себе еще. Я все еще не дотронулся до своего бокала.

- Я люблю хорошие вещи, - сказала она, - красивые вещи, самые лучшие. Почему ездить на "форде", если я могу сесть за руль "кадиллака"?

Надо было слышать, с какой гордостью, чуть ли не по буквам она произнесла это название машины - "кадиллак".

- "Линкольн континенталь" считается гораздо лучшей машиной.

- Лучше "кадиллака"?

- Она стоит гораздо дороже.

Казалось, она обеспокоилась.

- Я этого не знала.

- Вам следует взглянуть на нее.

- Да, непременно!

Стефани снова сделала глоточек.

- У вас железные нервы, верно?

- Разве?

- Да. К тому же вы счастливчик.

- Почему?

- Если бы это случилось вчера, вас бы не было в этой комнате.

- Что делает вчера отличным от сегодняшнего дня?

- Очень многое. Сегодня всегда отличается от вчера. Разве вы не знали?

- Я подозревал, что это так.

- В какой области вы работаете, Тони?

- А что?

- Могу поспорить, я догадываюсь.

- Попробуйте.

- Реклама?

- Как вы узнали?

- Объясню. Вы одеваетесь, как человек, рекламирующий хорошие товары.

- Вот уж не думал, что мы так бросаемся в глаза. Как одевается ваш муж?

Она фыркнула.

- Я верю в сделки. А вы?

- В каком смысле?

- Сделка, контракт.

- Я тоже. Во всяком случае, верила. Ты заключил сделку, договорился, придерживайся обязательств. Ты что-то покупаешь, что-то продаешь, вот так. Ставишь свою подпись в положенном месте, и сделка заключена, скреплена твоей подписью и печатью и доставлена в Сан-Диего.

- Вы оттуда?

- Да. Вы там бывали?

- Нет.

- Это городок, приморский, забитый моряками, не такой скверный, как Норфолк, но тоже не подарок.

- Что привело вас на восток?