Исчезнувший

– Он в коридоре стоял, курил. Я попросил его показать, где палата Ленивого находится. Он и показал, – сказал я.

– А я всегда говорил, что курить вредно, – заметил полушубок и, выглянув в коридор, зычно крикнул: – Короленко, ты где там застрял? Поди сюда. И бригаду всю свою тащи. Разберись тут, что к чему. А вы, – он снова посмотрел на нас с Яном, – очистите помещение. Только далеко не уходите. Закончим с ними – займемся вами. Может, и в отделение прокатимся. Даже наверняка прокатимся.

Мы с Литовцем переглянулись и, не придумав ничего лучшего, попытались одновременно выйти в одну дверь. Естественно, застряли. Побарахтались немного и Литовец неожиданно оказался ловчее, даром, что дверью пришибленный. Оттер меня в сторону и первым выбрался в коридор.

И едва не был растоптан бригадой Короленки в составе шести человек, строем направлявшейся в палату.

Мы с полушубком благополучно переждали шествие внутри, после чего я, а за мной – и полушубок, благополучно покинули комнату. Окинув нас напоследок недобрым взглядом, мент уточнил:

– Ясно, что я сказал? Слоняться здесь, и ждать!

Сильный товарищ. И голос такой генеральский. К нам на остров Русский, где я тянул армейскую лямку, во имя проверки готовности отдать жизнь за Родину, тоже один с таким голосом приезжал. Весь день на нас орал, а вечером, во время пьянки, даже «Ворона» спеть не мог, потому что связки сорвал. Опасная это профессия – генералом быть. Но все равно во мне проснулись инстинкты, я приложил руку к виску и браво гаркнул:

– Есть!

Пробегавший мимо мужик с костылями шарахнулся в сторону и врезался в стену. А полушубок сощурился на меня тяжелым взглядом и вытянул вперед могучую пятерню с явным намерением сгрести меня за отвороты куртки. Я вежливо отстранил его ладошку и тогда он, внушительно покачав у меня перед носом прокуренным ногтем указательного пальца, проговорил:

– Ты не борзей. Я, если захочу, прямо сейчас тебя в ИВС закатаю. Ненадолго, зато наверняка. Как тебе такой вариант, еврей?

– Плохой вариант, – согласился я. – Только я, дико извиняюсь, не еврей.

– Да что ты говоришь? Как фамилия?

– Мешковский.

– Стопроцентный. Имя?

– Михаил.

– Значит, Мойша, – логика, натурально, у него была пуленепробиваемая. Одно слово – командир. – Короче, Мойша. Еще один хихикс с твоей стороны – закатаю, как огурец в бочку. Все. Временно свободен.

У полушубка был такой внушительный вид, что я даже пререкаться не стал. Развернулся и направился в сторону фойе. Там и народа поменьше, и в окно пялиться можно. За мной увязался Ян. Вид у него был – не приведи, господи. Мое подозрение, что удар дверью не прошел бесследно, крепчало и толстело с каждой минутой. Литовец остекленел взглядом и утратил всякое подобие инициативы. Он и раньше то особым рвением не отличался, был неразговорчив и сторонился неожиданностей, а сейчас и вовсе заткнулся и ходил строго у меня, привычного, в кильватере. Мне, натурально, стало жаль парня.

Но еще больше мне стало жаль себя, когда с лестничного пролета нам навстречу выскочил сухой и проворный, как жук-водомерка, капитан – тот самый, что ночью пытался снять с меня показания по поводу взорванного «Колизея». Увидев нас, он резко остановился и, выкатив глаза, выдавил:

– Ух! Это опять ты, разговорчивый?

– Я больше не буду! – я попытался отмазаться. Но было уже поздно – сзади подкрался вездесущий полушубок и ехидно спросил:

– Так! А здесь что такое?

– Да я вот этого кадра ночью видел. Когда с народа показания по взрыву в «Колизее» снимал, – сообщил капитан.

– Видел, говоришь? – недобро усмехнулся полушубок. – И сегодня он здесь. Нездоровая тяга к взрывам, ты не находишь, Коль?

Коль, который то ли был младшим по званию, то ли просто не любил пререкаться, согласно кивнул:

– Нахожу.

– Вот и я о том же, – полушубок пожевал губами что-то невидимое для меня. – Странное совпадение. Очень странное. А как ты сам его объяснишь, Мойша?

– Я не Мойша, – зло сказал я. – Я Михаил Семенович. А объясню проще пареной репы. Мне Ленивый, то есть Бивнев, денег должен был. Вот я и искал его. Ночью в «Колизее», сегодня здесь. И везде опоздал.

– Все логично, – разочарованно согласился полушубок. – Где Ленивого искать, как не в «Колизее»? Ты как, Коль?

Коль некоторое время пристально рассматривал мою ногу. Оказалось – ничего особенного. Нога, как нога. Бедро, коленка, голень, ступня. И он кивнул:

– Я думаю, да.

– А что это дружок твой все время молчит? – вдруг спросил полушубок. – Проговориться боится?

– Ян-то? – усмехнулся я. – Да он сейчас вообще ничего не боится. Его дверью по башке стукнуло, когда граната взорвалась. Я бы ему диагноз поставил – тотальное сотрясение мозга. Только я не медик.

– А сколько вам Бивнев должен был? – полушубок снова резко сменил тему. Видимо, это был его метод работы.

– Мне – триста, – брякнул я прежде, чем сообразил, что называю слишком маленькую сумму.

– А ему? – мент кивнул в сторону Литовца.

– Ему вообще ничего не должен был. Мы сюда за моими деньгами ехали. Не успели.

У полушубка родилась мысль, и он в честь этого потеребил кончик носа. Потом высказал ее вслух: