Исчезнувший фрегат

— Вас не было почти два часа.

— Мне нужно было сделать один телефонный звонок. Теперь закройте рот. Я замерз и хочу спать. А вы как хотите.

Больше вопросов я не задавал, просто лежал и слушал завывание ветра. Лондон. Через спутник. Должно быть, Лондон. В любом случае Европа, иначе ему не пришлось бы звонить посреди ночи. Но о чем он говорил и почему именно сейчас? К чему такая срочность? Вопросы роились в моей голове, и уже начинало светать, когда я в конце концов уснул.

Не знаю, было ли дело в неотступном ощущении заточенности в ограниченном скалами и тучами мирке, его удаленности, или непрерывно дующем, сбивающем с ног ветре, но все здесь, казалось, тянулось дольше, чем можно было ожидать. Само собой, случались и накладки. Колони сообщили, что его мать пострадала в ходе каких-то политических стычек в Вальпараисо, так что, вместо того чтобы занять место на камбузе, он вынужден был поехать домой. Айрис с Нильсом продолжали по очереди стоять у плиты, и в итоге, чего и следовало ожидать, ремонт вала не был окончен до того, как из Штатов был доставлен самолетом генератор для выработки электроэнергии при свободном вращении гребного винта во время движения под парусами. А потом еще корабль нужно было ставить на стапель, и не один раз, а дважды: первый раз для чистки, покраски и обработки корпуса средствами, предотвращающими его обрастание подводными организмами, и второй — для замены пяти поврежденных болтов на киле. Несколько деталей, которые заказывала Айрис, по прилете оказались не теми, что были нужны, и их пришлось отправлять обратно. Примерно в середине месяца Нильс обнаружил, что два кингстона на грани разрушения из-за усталости металла. Тот, что был в худшем состоянии, отвечал за выпуск воды из гальюна, так что всю следующую неделю, пока судно вновь не было поднято на стапель для устранения неполадок, нам пришлось использовать старую добрую бадью для помоев. Все это время внутри кипела работа, пока я мучился с парусами и такелажем по большей части под открытым небом на палубе.

Хорошей новостью явилось то, что австралийская пара в конце концов приняла решение приехать. Руководство согласилось предоставить супругам отпуск на год.

«Будем конце ноября Энди и Гоу-Гоу Гэлвин», — говорилось в полученной от них телеграмме. Лично мне тоже улыбнулась удача. В библиотеке корабля, помимо всех необходимых справочников по навигации, Библии, молитвенника, отчетов об антарктических экспедициях и десятка полтора книжек в потертых мягких переплетах, нашлось несколько пособий, и одно из них по снастям и парусам. Оно было написано еще в те времена, когда ветер был основной движущей силой в мировом судоходстве, и, таким образом, хотя формально оно и устарело, в нем содержались бесценные сведения, связанные с моими обязанностями, особенно касающиеся сплеснивания стальных тросов. Если мы перевернемся и придется подручными средствами восстанавливать мачты, эти умения могут спасти нам жизнь.

Переоснащение корабля для похода в Антарктику всего за неделю, после того как он простоял более года в бездействии, являлось задачей практически невыполнимой. По моим прикидкам, после того как я во всем разобрался, нужен был месяц как минимум. Все мы работали, выкладываясь на полную, и единственный перерыв случился во второе воскресенье, когда «Айсвик» был на стапеле и судоремонтная верфь была закрыта. Синоптики обещали на тот день на редкость хорошую погоду. Мы взяли полужесткую резиновую лодку, направились к югу в сторону острова Досон и в конце концов пристали к берегу в маленькой бухточке с черным песком и галькой на полуострове Брансуик перед тем местом, где пролив, делая крутой поворот, отклоняется на северо-запад и сквозь многие мили узких каналов выводит в Тихий океан. Округлыми холмами высилась морена. Мы пошли по поросшим травой кочкам вглубь полуострова и забрались достаточно высоко по осыпающимся склонам, где расположились для пикника в месте с чудесным видом на Магелланов пролив, протоки и острова далее к западу. Солнце ослепительно сияло над темно-синей водой, а воздух был таким кристально чистым, что, казалось, протяни руку — и дотронешься до сияющей заснеженной вершины Сармьенто, возвышающейся далеко на юго-востоке Огненной Земли.

Мы условились не затрагивать относящихся к ремонту тем и лежали на солнце, попивая из бутылки, которую Айан притащил в своем рюкзаке. Поедая бутерброды с сыром и рыбой, прихваченные Айрис, я смотрел на мир, теперь казавшийся добрым и спокойным, совсем другими глазами.

А потом она вдруг сказала:

— Карлос приезжает в пятницу.