Исчезнувший мир

– Корабли с полными экипажами, отряды, исследующие будущее с Рубежом, бедолаги, наполняющие свою кровь, тела и разум КТН, только чтобы позже их изучили, – сказал симулятор с лицом Каспарова. – Кстати, дай-ка проверю. Вот оно: V-R17, твоя нога. Мосс, Шэннон. Ампутирована, запечатана, отправлена, изучена.

Не знаю, то ли симулятор решил надо мной подшутить, то ли это была правда, но кровать превратилась в изображение открытого стального ящика. Внутри лежала нога в вакуумной упаковке, отрезанная чуть выше колена, но также и ниже. Я узнала черные скрюченные пальцы и фиолетовые полосы, бегущие наверх. Это моя нога, точно. Кто-то на борту «Уильяма Маккинли» забрал мою ногу после ампутации, запечатал ее и сохранил, чтобы передать кому-то в лаборатории и изучить находящиеся в органическом материале КТН.

– Я достаточно насмотрелась. Убери это.

Нога пропала, сменившись изображением шахматной доски с разыгранной наполовину партией.

– В любом случае это все теоретически, – сказал симулятор Дрисколла. – К сожалению, «Фейзал системс» столкнулась с инфраструктурными ограничениями. Это все прекрасно – отправиться на сотню тысяч лет в будущее и увидеть людей, похожих на богов в сияющих межзвездных колесницах, но попробуй найти способ такие колесницы создать. А если найдешь способ, то в 1997 году нельзя просто разместить заказ на межзвездную колесницу на «Локхид Мартин». Придется внедрить промышленные знания той эпохи, создать соответствующие структуры, чтобы построить такое будущее. Даже имея в руках ключевые ответы, мы не могли прыгнуть так далеко, как хотелось бы. Самое большее, на что оказалось способно КК ВМФ, это разработать «бакланы» и ТЕРНы, компактный Б-Л-двигатель и Черную долину. А теперь мы даже не можем заглянуть туда, где однажды побывали, потому что повсюду видим только Рубеж. Мы все умрем, Шэннон. Рубеж смоет человечество. Взгляни на шахматную доску. Шестая игра, одиннадцатое мая 1997 года.

– Разве что мы избежим Рубежа. Мы еще можем его избежать.

– Если бы, – сказал Каспаров. – Боюсь, Рубеж поставил нам шах и мат. И человечество уже уступило превосходящему разуму. Я слышал, некоторые люди гадают, почему Бобби Фишер побоялся сразиться с Deep Blue, и думают, будто он мог бы его победить, в отличие от Каспарова, потому как Фишер непредсказуем и чудаковат, что-то вроде творческого гения. Нет, Фишер тоже проиграл бы. Но я часто гадаю, как бы поступил такой великий гроссмейстер, как Александр Иванович Лужин[12]. Он бы понял, что для окончательной победы человеческого сознания над неприступным оппонентом нужно просто уйти…

С этими словами симулятор Дрисколла исчез.

Я посидела на балконе, слушая океан, и вскоре попыталась уснуть, но на меня постоянно накатывало ощущение, что рядом труп Кортни. Я лежала без сна и боялась, что за мной наблюдает симулятор. Я включила лампу у кровати, но в номере было пусто. Сквозь открытую стеклянную дверь прилетал океанский бриз, но даже он не мог развеять беспокойство, что симулятор Дрисколла вот-вот сгустится из воздуха. Я оделась и вышла прогуляться по пляжу, мимо призрачных огней у дощатого настила вдоль берега, где над водой гулял ночной ветер, сметая всякую вероятность существования Техносферы. Несколько часов я поспала на пляже, под звездами, меня разбудили предрассветные бегуны и черный лабрадор, лижущий меня спящую.

* * *

Секретарша Нестора принесла мне кофе со словами:

– Всего несколько минут, специальный агент Нестор заканчивает совещание, которое чуть затянулось.

Из широкого окна открывался вид на Пенсильвания-авеню, где-то далеко внизу шумели столичные машины и толпились туристы, фотографируя здание Эдгара Гувера, но когда я смотрела с высотного этажа, город как будто отступал. Все люди под щедрым осенним солнцем были лишь вымыслом этой НеБыТи, и даже если они и жили на «твердой земле», то были обречены стать кормом для Рубежа. Все они умрут. Города исчезнут под морозными кристаллами, сама природа погибнет под этим противоестественным льдом. КК ВМФ запустило операцию «Сайгон», покинуло Землю, флот рассеялся, как семена, но эти семена упадут в пустынных мирах и все равно погибнут, не дав плодов.

Времени не осталось, не осталось ни для Земли, ни для Дрисколла, чтобы помочь людям избавиться от тел или научить эти тела жить вечно. Все мы смертны, и все мы умрем. На стене висела фотография в рамке – большой призматический источник в Йеллоустоуне, а на столе – фото его семьи. Его жена оказалась бледнокожей красавицей с постриженными лесенкой волосами, в кожаном пиджаке, тесных джинсах с дырками на коленях и ковбойских сапогах из змеиной кожи. Дочь пошла в мать, но глаза у нее были от Нестора, мягче отцовских, но такой же формы.

– Прости, что заставил ждать, – сказал Нестор, войдя в кабинет. С ним вместе пришла женщина. – Шэннон, это специальный агент Вивиан Линкольн. – Он закрыл за собой дверь. – Вивиан, это специальный агент Шэннон Мосс из СУ ВМФ.