Ищейка

– Успокойся, – смеется Брам. – Просто дело в том, что каждый ощущает этот вкус по-своему. Считается, что это эссенция того, чего или кого ты жаждешь больше всего на свете. У меня, например, в чашке вкус имбиря.

Я вижу, как его глаза на миг обращаются в сторону Файфер.

– Что-то вроде любовного зелья? – Я вглядываюсь в чашку.

– Скорее, зелья правды. Самое интересное – до этой правды додуматься. – Они оба делают по большому глотку. – Но будь осторожна! Штука крепкая, и даже небольшое количество дает серьезный эффект.

Я пожимаю плечами. В крепких напитках я кое-что понимаю – эль у Джо пью с одиннадцати лет. Но «зелье правды»? Я бы предпочла яд.

И все же делаю еще глоток – из вежливости.

– Со свадьбой – поздравляю, – говорит Брам, и они уходят.

– Спасибо, – повторяю я и прикладываюсь снова.

Надо признать, вкус отличный. Пряный, терпкий, почти как шенди – смесь имбирного пива и лимонов, который иногда готовит Джо. Калеб постоянно шутил, что из всего меню это самая нормальная штука.

Калеб. Это хочет сказать мне зелье? Что он мне нужен больше всего на свете? Когда-то это могло быть правдой. А сейчас я в этом сомневаюсь. Не могу забыть, что он не пришел за мной во Флит, не могу забыть, что говорил он про меня у Веды. Не могу забыть, что когда он был мне нужнее всего – именно тогда его и не оказалось рядом.

Выплескиваю остаток зелья на траву и присаживаюсь рядом – подождать. Рассматриваю кольцо, держа его против света, и солнце глубоко проникает в синий камень. Вертя его так и этак, я замечаю что-то вроде клейма на нижней грани. Снимаю кольцо и переворачиваю – там, вытравленное в камне, крохотное сердечко.

Надеваю кольцо обратно на палец. Жаль, Файфер не знала про рисунок. Чайм бы с ума сошла от злости.

Я снова вспоминаю очарование шенди, и тут, тяжело дыша, появляется Файфер.

– Что случилось? – спрашиваю я, вставая и отряхиваясь.

– Он невозможен! – дымится она. – Возмутителен! Всегда говорит, что исправится. Но ничего не меняется. – Она замечает мою пустую чашку. – Что это было?

– Брам принес. Сказал, нечто вроде зелья правды.

– Ага. И каково на вкус?

– Лимоны. И пряности.

Файфер глядит на меня острым взглядом.

– А что? Ты такое пробовала?

– Да. – Она кривится.

– И как?

– И никак. Всегда какая-то мерзость.

Я приподнимаю брови:

– Кстати, о мерзости. Куда девался Шуйлер? Разве он не поможет нам в поисках?

– Кто знает, – говорит она раздраженно. – Как будто я могу угадать, что он будет делать в следующую минуту и почему. Сказал мне, что я веду себя неразумно.

– Ты? Неразумно? – Я изо всех сил подавляю желание расхохотаться. – Не могу такого даже представить.

– Так это самое я ему и сказала! – отвечает Файфер. – Сказала: если ты думаешь, что прийти на праздник с одной девушкой, а уйти домой с другой разумно, тебя ждет сюрприз. А он тогда: а зачем же ты в прошлом году с другим парнем ушла домой? А я ему: Джон – это не другой парень. Он мне как брат, и Шуйлер отлично это знает. А он мне…

Файфер, яростно жестикулируя, рассказывает, а я ищу в толпе Шуйлера. В основном парни одеты нормально, ну а наш покойник выглядит так, будто только что с собственных похорон пришел, и значит, его должно быть нетрудно найти. Я вижу странных парней в черном у костра, но если присмотреться как следует, у них у всех красные глаза. Не мертвецы – какой-то род демонов.

Я уже готова сдаться, когда вижу черную фигуру на холме возле озера с нимфами, и фалды плаща раздуваются на ветру.

Шуйлер.

Я поворачиваюсь к Файфер. Она увлечена своим рассказом.

– А я тогда говорю: если хочешь уйти с нимфой, так не трудись больше меня звать. Как будто мне не плевать, что они там под водой вытворяют…

– Файфер!

– Чего?

– Вон он.

Я показываю на холм. С минуту мы смотрим, как Шуйлер идет вкруг воды, деревья у него слева, озеро справа.

– Что это он делает? – бурчит Файфер себе под нос.

Я пожимаю плечами:

– Кто знает. Но нам действительно пора начинать поиски. Если он с нами не идет, ничего страшного, но у нас всего несколько часов, а места здесь много, и… что такое?

Файфер мотает головой и что-то бормочет сквозь зубы. Лицо ее словно грозовая туча.

– Что случилось?

– Да ничего. Просто снова Чайм вспомнилась. – Она распахивает сумку и начинает там копаться. – Знаешь, какая у нее специализация? Любовные чары. Можешь себе представить?

Она вытаскивает из сумки два ожерелья и застегивает ее.

– Зряшная трата магии! Готова что угодно поставить, что на письме к Джону как раз такое заклинание лежит. Ну, я его предупреждала, чтобы держался от нее подальше. Нельзя верить девушке с тремя фамилиями.

Я моргаю:

– Файфер, я понятия не имею, о чем ты.

Она обеими руками надевает мне через голову ожерелье, потом второе – на себя. И испускает вздох облегчения.

– Наконец-то! Теперь можно и поговорить.

– В каком смысле? И что это такое?

Я приподнимаю ожерелье. Оно длинное, изящное, к низу тянутся связки странного вида талисманов.

– Ты себе хоть представляешь, что значит завести роман с мертвецом? – спрашивает Файфер.

– Ну, вообще-то нет.