Ищейки

Ещё один спутник Линца – силач с длинными иссиня-чёрными волосами – всё время держался особняком. Он почти не разговаривал с крестьянами, да и те его сторонились. Работал силач наравне со всеми (даже больше) и, похоже, вообще не уставал. На вопросы отвечал короткими рублеными фразами. Но по большей части молчал, предпочитая компанию лошадей человеческому обществу. Энвер подозревала, что этот невозмутимый метатель топорика никогда не меняет выражение лица.

– Он что, никогда не улыбается? – как-то спросила она у Мартина. Стрелок не избегал бесед с чародейкой и ответил охотно:

– Вообще-то было пару раз. Каменный Бык – индеец, а они скупы на эмоции.

– Индеец?

– Ага. Представь себе, чистокровный.

– Их было не так много ещё до Войны, а сейчас, должно быть, почти совсем не осталось. Лично я не встречала ни одного чистокровного индейца южнее Гарлека.

– Не мудрено, – кивнул Мартин. – В Конфедерации и Свободных Провинциях остались только креолы да метисы – те, кто уже намертво прикипел к обывательскому образу жизни. Булл, как мы его зовём, не из их числа.

– Что же он делает в твоём отряде? И почему не ушёл искать соплеменников?

– А чего их искать? Известно, где они: в Озёрном Краю. Не так давно уцелевшие индейские племена объединились там и стали возрождать свой народ, свою культуру. Для этого нужна земля. А её у них не так много. Власти Стадаконы вроде бы согласны обменивать пустующую землю на звонкую монету. Булл, как и многие другие индейцы, на время покинул Озёрный Край, чтобы заработать. У него сердце воина и свои понятия о чести, поэтому он с нами.

– И как он к вам прибился?

Линц отложил кусачки (он изготовлял из старых гвоздей рассыпной «чеснок» – сюрприз для конников Падильи) и обратился к воспоминаниям.

– По правде говоря, мы нашли этого индейца в разгромленном лагере банды Кэла Кэссиди. Ублюдки перегрызлись, деля добычу. Мы добили уцелевших. Каменный Бык был их пленником. Освобождённый, он отыскал свой томагавк, раздобыл лошадь и увязался за нами. Теперь он вместе с нами ловит и вешает отпетых негодяев, а свою часть награды отправляет старейшинам родного племени. Однажды денег хватит, и он поедет домой. И, возможно, даже не попрощается.

Энвер посмотрела на высушенную солнцем каменистую землю под ногами.

– А почему в Озёрном Краю? Ведь есть места плодороднее и богаче.

Большая тень накрыла волшебницу, и та непроизвольно вздрогнула. Фигура индейца неслышно выросла за их с Мартином спинами, и даже лидер стрелков был застигнут врасплох.

– Моё племя охотилось там. За много зим до Войны. До того, как пришли белые, – ответил Булл низким шершавым голосом. И сразу ушёл по своим делам. Осталось неясным, какую часть разговора ему удалось услышать.

– Вот он всегда так: появляется из ниоткуда, а ты потом свои подштанники застирываешь, – пошутил Мартин. – Мало того, что в драке ему нет равных, так он ещё почти невидимка. А если серьёзно: знаешь, Энвер, мне кажется, что-то в этих индейцах есть. В их точке зрения на мир. Иногда подумываю: не рвануть ли мне к ним? Жить по их обычаям, когда надоест сковыривать всякую мразь. Как думаешь?

Энвер не ответила. «Не надоест, – подумала она. – Потому как мразь никогда не переведётся».

Последнего стрелка звали Крейтон Ли-Энфилд, или попросту Ли. В первую очередь бросались в глаза его выправка, манера сидеть в седле и, конечно же, чёрный мундир кавалерийского покроя.

– Вы здорово смахиваете на бывшего вояку, Ли, – заметил Кристоф, когда они вечером патрулировали окрестности. – Отставной рейнджер, я угадал?

Ли захохотал, натянул поводья. Вороной конь взвился на дыбы, несколько секунд возвышался над волшебником, демонстрируя собственную выучку и ловкость наездника.

– Я командовал эскадроном рейнджеров ещё тогда, когда ты пешком под стол ходил, мальчик! – старый кавалерист одним стремительным движением вытащил из ножен саблю. Воронёная сталь сверкнула на солнце. – Видишь этот клинок? На нём выгравирован девиз корпуса рейнджеров: «Честь и отвага». Я получил этот подарок из рук самого генерала Янга. Хо-хо! Славные были деньки! Мы разнесли в пух и прах последнюю вольную ганзу на Западе. Бутч Питерсон, взятый живым, болтался потом в петле на главной площади столицы. Ублюдок дрыгал ножками перед зданием Конгресса, пока не испустил дух. За то благое деяние был награждён весь эскадрон поголовно. Да, были времена весёлые…