Ищи, кому выгодно

– Савелий, ты можешь на пару часов оставить пост?

– Зачем? Что случилось? – переполошился Савелий.

– Пока ничего. Сегодня похороны Гетманчука, в двенадцать в мэрии прощальная церемония. Позвонила Елена Гетманчук, попросила быть. Хочешь со мной?

«Хочешь» подходило ситуации как корове седло – кто же захочет добровольно принимать участие в скорбном ритуале? Савелий замялся.

– Савелий, мне нужен твой опытный глаз! Сам знаешь, во всех детективных романах сыщик присутствует на похоронах жертвы и схватывает жесты, взгляды, выражения лиц присутствующих – все, одним словом, на тот случай, если там вдруг окажется убийца. Я один просто не сумею отследить всех, запомнить и расшифровать. И мне необходим ты, Савелий. Я тут подумал… Пришло в голову сегодня ночью: наш капитан Коля Астахов, как лицо официальное, ведет свое следствие, а мы с тобой, как любители, будем вести свое. И посмотрим, кто кого. Капитан скован всякими мелочами, вроде улик, экспертиз, следственных экспериментов и других моментов, нам недоступных… Нет, это, конечно, важно, но ведь не только это! Он складывает мозаику из кусочков, а мы с тобой наоборот!

Что значит «наоборот» было не совсем понятно даже самому Федору – его слегка занесло в припадке красноречия, но Савелий не стал уточнять. Он просто сказал:

– Если ты так считаешь, Федя, я приду.

– Тогда у мэрии без десяти двенадцать. Сверим часы!

Проводить в последний путь Станислава Витальевича Гетманчука прибыло полгорода. Федор и Савелий стали в стороне; отсюда были видны мэр, Елена Гетманчук, красивый полированный гроб красного дерева с бронзовыми ручками, венки, цветы – белые каллы и лилии, – их удушливый сладкий запах тяжело висел в воздухе, гармонируя с едва слышными надрывными звуками похоронного марша.

Охватить опытным взглядом жесты, взгляды, выражение лиц всех или почти всех присутствующих, увы, не представлялось возможным. Толпа гудела, шепотом переговариваясь, волновалась, дышала в унисон, полная любопытства. Они увидели капитана Астахова, тот кивнул. Федор встретился взглядом с Еленой, она слабо улыбнулась ему, что не ускользнуло от глаз капитана, и тот сардонически ухмыльнулся. Елена была бледна, с синяками под глазами; рядом, поддерживая ее под локоть, стояла мама Кристина Юрьевна, обе в черном, в черных кружевных шарфах на головах – как близнецы. Только Лена – высокая и тонкая, а мама Кристина Юрьевна – маленькая и полная. Вдова в свои двадцать два… двадцать три?

Федор увидел стайку девушек, и среди них подружку Елены Наташу Бушко, которая вчера рассказала ему, какая Ленка подлая, неблагодарная и ломака; не любила мужа; хотела развестись; пила коктейли по тридцать баксов! Они оживленно перешептывались.

Он поискал взглядом Ирину Климову, одноклассницу Гетманчука, женщину, любившую его до самого конца… Его конца. Вот уж – любовь до гроба! В черном, заплаканная, осунувшаяся… Рядом с ней стояла Лида Кулик – встретившись с Федором взглядом, она подмигнула ему. Федор поспешно отвел глаза, с трудом удержав улыбку.

Мэр значительно откашлялся, взял микрофон. Федор улавливал лишь отдельные слова – звук периодически пропадал или забивался механическим эхом: ушел из жизни… замечательный человек… хороший друг, прекрасный товарищ, муж… опытный работник… несправедливо и незаслуженно рано… «А кто уходит заслуженно рано?» – подумал Федор.

– Память о тебе, Станислав, будет всегда жить в наших сердцах, – закончил мэр и передал микрофон следующему по списку.

…Они выбрались из мэрии, вдохнули полной грудью городской воздух, состоящий из выхлопов и миазмов разогретого на солнце асфальта. Но этот воздух тем не менее показался сладким и свежим. Массивная дверь тяжело и неторопливо закрылась за ними, отсекая печальный перформанс. Федор подумал, что Елене еще предстоит церемония на кладбище, потом поминки… Бедная девочка! Нужно будет позвонить вечером.

– Савелий, ты не против пройтись в одно местечко тут неподалеку? – спросил он подавленно молчащего Савелия.

– Не знаю, Федя… Куда?

– Понимаешь, Савелий, сегодня ночью у меня возникла идея, даже целый ряд идей, над которыми нужно поработать. Будем вести следствие параллельно с капитаном Астаховым. Как ты?

– Я не против, но знаешь, Федя, Коля всегда говорит, что мы с тобой путаемся под ногами у следствия…

– Это он так шутит, Савелий. А потом, необязательно ему докладывать о наших оперативных шагах. То есть мы признаемся, конечно, но пост-фактум, так сказать. Я хотел бы встретиться с той женщиной, которая вечером двадцатого августа видела бегущего через двор человека, предположительно того, кто мог убить таксиста. Мы с ней поговорим, а потом вдвоем все обсудим. Согласен?

– На Стрелецкой? – вспомнил Савелий; он все еще колебался.

– Решайся, Савелий!

И тот решился, махнув рукой на рабочий день, который был в самом разгаре. В результате они отправились на Стрелецкую сорок шесть беседовать со свидетельницей.