Ищи, кому выгодно

Федор Алексеев бросил в спортивную сумку свитер, фонарик, блокнот, спальник; сварил кофе, залил в термос; заехал по дороге в гастроном, купил воды, хлеба, ветчины и бутылку водки и поехал на проспект Мира, к дому Елены Гетманчук. Окна не светились, в квартире никого не было. Федор отправился по старому адресу Елены. Дома находилась одна заплаканная мама, Кристина Юрьевна. Она бросилась к Федору как к родному.

– Федор Андреевич, Леночку арестовали!

– Я знаю, – сказал Федор. – Задержали.

– Господи, какая разница! Я не понимаю, за что? Они думают, что она убила Славу! Леночка и мухи не обидит! Моя девочка… Никогда! Был обыск, забрали бумаги, квартиру опечатали… Я ничего не понимаю! Взяли отпечатки пальцев, как у преступника, увезли… Хорошо хоть наручники не надели. Соседи смотрели, какой позор! Ума не приложу… Господи, да что же это такое! – Она захлебнулась от рыданий.

– Кристина Юрьевна, пока ничего не известно. Лену не арестовали, а задержали, это не одно и то же.

– Да какая разница?! – закричала в отчаянии Кристина Юрьевна. – Она в тюрьме, со всякими… Бедная девочка! За что?

– Кристина Юрьевна, успокойтесь, давайте поговорим. Можно кофе?

– Да, да, я сейчас!

Она побежала на кухню, а Федор сел на диван и огляделся. Обычная двушка, скромная обстановка. Стандартный набор недорогой мебели: сервант с хрустальными бокалам и вазочками, стол под гобеленовой скатертью, шесть стульев, журнальный столик. Палас на полу – зеленый с белым. Вышитые крестиком подушки на диване. Федор невольно вспомнил роскошь дома Гетманчука. То был совершенно другой мир, то была жизнь в первом классе, только вот закончилось все плохо…

Кристина Юрьевна вернулась, сняла со стола скатерть, аккуратно сложила, переместила на журнальный столик.

– Помочь? – спросил Федор, поднимаясь.

– Ну что вы! Я сама. Сейчас принесу. Можно пододвинуть стол к дивану, если хотите.

Федор вспомнил, как накрывал на стол вдвоем с Еленой… Убирал богатую скатерть, принимал тарелки… Елена сидела на корточках, доставала их из тумбы антикварного буфета, сложившись, как кузнечик – только острые коленки торчали, – смотрела на него снизу вверх… Дорогой фарфор, необычная квадратная форма, серо-розовые цветы… Он вспомнил, как они сидели за столом и пили вино… Как она опьянела и смотрела на него в упор, улыбаясь своей непонятной улыбкой… Как в прихожей они поцеловались, и он… испугался! Испугался и сбежал! Чего? Того ли, что она совсем девчонка, как его учни? Или ему была неприятна мысль о немолодом мужике, с которым она жила? Брезгливость? Или ревность? Или испугался того, что она могла быть замешана в убийстве? Он вздохнул и подумал, что в человеке намешано много всего, всякой всячины, и попробуй, разберись. Он жалел, что не сумел найти слова, которые убедили бы ее, что он друг, пенял себе за то, что не сумел вызвать ее на откровенность. А еще считает себя психологом, логиком, аналитиком! Грош вам цена, Федор Алексеев, знаток человеков, а также женщин! Савелий – и тот понимает в них больше, читая бабские книжки, написанные про них же… Ведь были же у него сомнения! Ему казалось, он вычислил схему, план, замысел преступления, ему нужно было нажать… Она бы рассказала! Может, даже призналась. А он сбежал! Снял ее руки со своих плеч – и сбежал. И сегодня он снова сбежал, на сей раз от капитана Астахова. Потому что сказать ему нечего. Он ничем ей не помог, а она не попросила о помощи… Не посмела, не решилась, не поверила… Да и как тут поможешь?

Ему было препогано сейчас, он упрекал себя… И сам не смог бы сказать, за что. Верил ли он, что Елена убийца? Все в нем противилось и кричало: нет! Но… Но!

Вернулась Кристина Юрьевна с подносом, и Федор поднялся с дивана помочь. Вдвоем они расставили чашки и вазочки с печеньем и конфетами. Она умылась и пригладила волосы.

– Пожалуйста!

Сели, она взглянула вопросительно.

– Кристина Юрьевна, вы знаете, что я преподаватель философии, а не следователь. Не бойтесь меня.

– Я знаю, Леночка говорила.

– Я хочу спросить… Было ли хоть что-то, что насторожило вас? Может быть, Лена говорила, жаловалась на что-то?..

– Ничего вроде… Все было нормально. Леночка ни на что не жаловалась. Что вы! Наоборот! Станислав Витальевич был такой человек, вы себе не представляете! Щедрый, добрый, он дарил Леночке такие подарки! Бриллианты! – Последнее слово она произнесла с придыханием. – Обещал, что подарит машину… Он любил ее!

– А его школьная подруга?

Кристина Юрьевна вздохнула.

– Ну, вы же знаете, как это бывает… Встретились, вспомнили старое, он и вспыхнул. А она бессовестная! Знала же, что он женат, знала! А теперь такое горе, теперь квартиру заберут и деньги… Леночку арестовали. Да не могла она, понимаете? Она бы никогда… Они хорошо жили!

– Кристина Юрьевна, Лена любила мужа?

– Да как вы можете! Она… Вы не понимаете! – Она с возмущением смотрела на Федора. – Леночка молодая и глупая, Станислав Витальевич был ей как отец родной!

Федор молча смотрел на нее.