Ищи ветра в поле

Вся комната была буквально загромождена вещами, которые по сути дела были абсолютно лишними и ненужными. Но, возможно, по мнению хозяйки, они являлись признаком достатка и определенного уровня, которому она хотела соответствовать.

Степанчиков со своими подчиненными обошел всю квартиру, как-то лениво все оглядел и скептически выдохнул:

— Нам, кажется, пора. И вам тоже…

Последние слова его были обращены ко мне.

— Квартиру мы опечатываем, — закончил он. — Больше здесь делать нечего.

Когда мы спускались по лестнице, я наконец полностью осознала — Обуховой нет больше в живых. И все нити, которые меня связали с этой женщиной, оборвались. Собственно, они и связали-то меня ненадолго, можно сказать, всего лишь на одни сутки. Но все равно было ощущение какой-то утраты.

Я решила обязательно напечатать статью, хотя за нее «Свидетелю» уже никто ничего не заплатит. И в статье добавить тот факт, что главного действующего лица больше нет в живых. Учитывая, что время неумолимо бежало к вечеру, мне нужно было торопиться в редакцию, внести дополнения в статью — вечером дискеты со сверстанными полосами должны были быть отнесены на фототелеграф, а потом в типографию.

Но тут случилось нечто, что полностью разрушило мои конструктивные планы. Едва мы вышли из подъезда, как я увидела, что во двор въезжает знакомая мне синяя «БМВ» с парнями, которые беседовали с Обуховой под окнами нашей редакции утром.

Неожиданно «БМВ», явно направлявшаяся к подъезду Обуховой, остановилась и дала задний ход. Я поняла, что их смутили милицейские машины.

— Майор! Михаил Анатольевич! — я сразу вспомнила, как именно звали Степанчикова.

— Что такое? — дернулся Степанчиков.

— Там машина! — показала я в сторону отъезжавшей на полных парах «БМВ».

— Ну и что? — в его глазах отразился скепсис.

— Утром те парни разговаривали с Обуховой. Я видела это из окна, они явно приезжали к ней… — я говорила сбивчиво, торопясь и запинаясь, боясь, что майор меня не поймет или не поверит.

Степанчиков, однако, отреагировал быстро:

— Борзов, в машину… Значит, это… Преследуем синюю «БМВ»!

Все, включая меня, быстренько погрузились в «десятку», на которой прибыли на место происшествия оперативники, и погоня началась.

Все время, пока мы ехали, я в нетерпении подергивала ногой. Майор Степанчиков искоса посмотрел на меня и усмехнулся. «БМВ» стремительно уходила от нас. Тут Степанчиков высунулся из окна и закричал в рупор:

— Водитель машины Р779-УЕ, немедленно остановитесь!

«БМВ» проигнорировала реплику Степанчикова и еще сильнее прибавила газу.

Степанчиков продолжал орать, пока вдруг не охрип. Он повернулся к Борзову и просипел:

— Борзов!

— А? — откликнулся тот.

— Давай ты, а то у меня с голосом что-то… Простыл, видать.

И Борзов принялся увещевать преследуемых. Но они упорно продолжали двигаться вперед. Шофер выжимал из «десятки» все, что можно, я же вжалась в сиденье и молилась про себя, чтобы мы вместе с «БМВ» не врезались куда-нибудь ненароком.

Когда и Борзову надоело убеждать парней остановиться, Степанчиков решил проявить инициативу:

— Свяжись по рации с гибэдэдэшниками, пусть остановят — скорее всего, они сейчас свернут направо, там через два квартала пост.

Борзов потянулся к рации. Степанчиков оказался прав: «БМВ» действительно повернула направо и двинулась в сторону детского парка. Я заметила, что лицо майора приняло какое-то успокоенное выражение. Он уже не сомневался, что сейчас к делу подключатся гибэдэдэшники, и все будет закончено.

Однако буквально через минуту ситуация разрешилась совершенно неожиданным образом: на следующем перекрестке отчаянно пытавшаяся уйти от нас «БМВ» врезалась в выворачивавшую из-за угла «восьмерку». Я невольно ахнула.

Степанчиков, также не ожидавший подобного поворота событий, пробормотал ругательство.

— Глуши! — крикнул он водителю и первым выскочил из машины, держа в руках пистолет. Двое его подчиненных, обгоняя его, бежали к месту аварии. Я же осталась в машине, опасаясь, что может завязаться перестрелка, и, осторожно выглядывая из окна, старалась рассмотреть, что там происходит.

— Быстро из машины! Руки на голову! — доносились до меня крики Степанчикова и его подчиненных.

Парни из «БМВ», которые, по всей видимости, в аварии особо не пострадали, послушно выбрались из машины и встали лицом к ней, заложив руки за голову.

Шофер «восьмерки», который находился в машине один, тоже вышел, держась одной рукой за голову. Очевидно, он ударился ею при столкновении.

Оперативники усердно хлопали по бокам двух парней, извлеченных из «БМВ», выбивая из карманов всякую лежавшую там всячину. Степанчиков гоголем ходил вокруг, задрав нос и держа руки в карманах своего так приглянувшегося мне коричневого пальто.

— Так, быстро их в машину, повезем, разбираться будем, — отрезал он и шумно высморкался.

Борзов вместе со своим товарищем грубо затолкали парней в «десятку».

— А как же я? — робко спросил шофер «восьмерки».

— ГИБДД разберется, — бросил Степанчиков, даже не посмотрев в его сторону. — Это не наше дело. Вот девушка с вами останется, — он показал в мою сторону. — В качестве свидетеля пойдет.