Ищите женщину

– За это время, – расхохотался Турецкий, – у чаши заметно выросли борта! Так что поживем еще, не дрейфь!… А ведь я серьезно, между прочим, ребяты, хлопчики мои дорогие. Сейчас я вам расскажу про одну шпионку, которую очень сильно любил папаша нашего покойного журналиста, из-за которого, собственно, и разгорелся весь сыр-бор. А также засекреченный американский атомщик. И уж тут – точно военная тайна. А вот великая политическая тайна заключается в тех документах, ради которых и произошли убийства в отеле. Но там оказались копии. А оригиналы – вот они тут, у меня.

И Меркулов, и Грязнов смотрели на Турецкого как на фокусника, который морочил им головы битый час, после чего сообщил, что вообще-то он не фокусник, а укротитель диких зверей. О чем же тогда говорили, обсуждали что?!

Выдержав паузу, Турецкий залез в сумку и достал свои находки. Разложил их на столе. И начал:

– Итак, здесь, в этой папке, деловая переписка директора нью-йоркского частного института «Российское общество», который занимался тем, что готовил перестройку в нашей стране, а заодно совместно с ЦРУ засылал сюда своих резидентов. Также оплачивал деятельность диссидентов, устраивал демонстрации всяких протестов, и прочее. Среди так называемых «засланцев» упоминается некий Музыкант, посещавший нашу страну в восьмидесятом и восемьдесят втором годах. Полагаю, что Костя со своими личными связями в Службе внешней разведки поможет установить эту личность. Меня вы знаете как признанного мастера версий. Так вот, могу предположить, что Музыкант вполне мог носить в то время, да и теперь, фамилию Клинтон. Билл Клинтон, господа. Впрочем, не ошибается только… Костя знает, кто не ошибается никогда. Откуда мой вывод? Интуиция, будь она неладна.

Турецкий подвинул папочку к Меркулову и продолжил:

– Все, конечно, нуждается в толковом переводе. На мой вкус, так я бы попросил этим заняться всем нам известного полиглота Дениску. Иначе тайна уплывет… Вот эти две стопки в клеточку. Это начало и конец дневника Кокорина, середину которого я доблестно прос… извини, Костя. Но у Славки она есть. Все, кроме концовки, дает возможность представить атмосферу в институте, где работал папаша Кокорина. Почему я упомянул о концовке? А потому что это эротические изыски автора по поводу героини, которая оказала нашему следствию неоценимые услуги: предоставила материалы, полагаясь на нашу совесть. Поскольку и для Кости, и для нас с тобой, Слава, это слово святое, предлагаю концовку изъять и запереть в моем сейфе как материал, не представляющий интереса для следствия. И наконец вот этот труд – иначе назвать не могу. Мемуары папаши, в которых даются эмоциональные оценки окружающих его людей, обстоятельств, касающихся ссылки, обмена, любовных похождений с вышеуказанной мною шпионкой. И так далее. Со шпионкой я беседовал лично в интимной обстановке. То, что я назвал «и так далее», еще прочитать не успел. Таков мой отчет. И последнее. Меня «пасли» изо всех сил. Шпионка явилась с магнитофоном, но я убедил ее выключить. Был полный консенсус. Вообще, у «соседей» в Питере получился явный облом. В этом смысле особая благодарность в приказе замначугрозыска Виктору Петровичу Гоголеву. Я кончил, господа! – Турецкий склонил голову. – Остальное – по мере.

– Ну что ж, – солидно заметил Меркулов, – вижу, что ты не только занимался обычными своими… Неплохо. В общем.

– Спасибо, благодетель, – тихо, опустив глаза, сказал Турецкий.

– Не юродствуй! – возвысил голос Костя. – Мы только начали. Это, как бы сказать, пока лишь промежуточные итоги. Но некоторые выводы мы уже сделать можем. Чем и займемся. А теперь, Вячеслав, доложи и ты, что слышно от наших «соседей»?

Турецкий с удивлением посмотрел на Грязнова. Тот пожал плечами:

– Пришлось.

– Ну да, стреляли… – подмигнул Турецкий.

– По моей личной просьбе Влад Богаткин постарался разузнать, по чьей конкретной команде ОПУ забегало. – Грязнов имел в виду Оперативно-поисковое управление ФСБ, бывшую «семерку». – Откуда уши торчат – из собственной конторы или из службы охраны и так далее. Должен заметить, что Влад постарался, в пределах дозволенного конечно.

– Фантастика! – Турецкий вскинул руки, как бы призывая в свидетели высшие силы. – Чтоб Влад!… И безвозмездно? – Он взглянул на Грязнова подозрительно.

– Держи карман, – хмыкнул Грязнов, – станет он… Мзда как раз была. Пришлось отобедать.

– Грязнов! – сделал страшные глаза Турецкий. – И ты посмел отвести его к Рубену? Ты «засветил» точку?!

– А что мне оставалось делать? – оправдывался Слава.

– Минуту! – вмешался Меркулов. – О чем речь? Какой еще Рубен?

– Подожди! – отмахнулся совершенно без всякого почтения к начальству Турецкий. – Рубен – мэтр в «Узбекистане». Вот такие лагманы!… – Он показал большой палец. – Слушай, Грязнов, тебя судить надо за предательство!

– Перестаньте валять дурака! – вдруг взвился Костя. – Здесь серьезные дела решаются, а вы балаган устраиваете!