Ищу комиссара

Сомнения не вызывало лишь одно: ему, когда он наблюдал за избой из стайки, отнюдь не показалось, будто шевельнулась занавеска. Она действительно шевельнулась. За ним следили. Его увидели еще на подходе. Еще вчера. Подумать только: еще вчера он был настолько глуп, что боялся милиции. Да с чего он взял, что милиция будет устраивать засаду? Кто он такой, чтоб на него засаду устраивать? Ну, подумаешь, бежал с «химии». Ну, поймают, вернут в колонию на неотбытый срок — год какой-то осталось досидеть… Что он за преступник особенный, чтоб его вся милиция ловила?.. Он вспомнил вдруг черную доску, которая висела у них в колонии, в жилой зоне, рядом с волейбольной площадкой. На доске было написано: «Позор возвращенцам!», а ниже стояли фамилии тех, кого условно освободили и направили на стройки народного хозяйства, а затем вернули в колонию за различные нарушения или за побег со стройки. Как он теперь хотел бы попасть на эту доску, вместо того, чтобы лежать здесь связанным по рукам и ногам и ждать, когда добьют. «Проклятая милиция! — думал он. — Не могли поймать до сих пор! Охламон несчастный! — мысленно крестил он Шабалина. — Нет чтобы приехать сюда! Что он, ориентировку, что ли, не получал? Я же побег совершил! Меня же ловить надо!» Он вдруг почувствовал, что плачет. Слезы катились по небритым щекам, в горле першило. Он всхлипнул, и тут же в спальне скрипнула кровать. Он сжался от ужаса и перестал дышать, но было поздно.

— Эй, рыжий, слышь? — раздался в спальне негромкий простуженный голос. — Этот гад вроде как оклемался, что ли?

Он вздрогнул. Конечно, «рыжий» — не особая примета; только в колонии, в одном отряде, их было человек семь, а на стройке, среди условников, и того больше; и всех, не мудрствуя лукаво, звали «рыжими». Однако в соединении со многими другими обстоятельствами он понял все.

— Щас поглядим, — прозвучал ответ, не оставлявший никаких сомнений: голос принадлежал тому самому «рыжему», ради которого он бежал со стройки. Бежал, чтобы убить. Теперь впору самому заказывать гроб. «Рыжий» не пощадит. — Щас мы с ним, падлой, потолкуем. Дай-ка фонарь…

Кровать заскрипела сильнее, затем послышались короткие шаги, и беспощадный луч ударил в лицо. Связанный сжался, но животного страха в нем больше не было. Были боль, гнев, злоба и отчаяние. Он понял окончательно: «рыжий» действительно гулял с Лизаветой, иначе откуда бы он знал про тайный ход в избу…

— Эй, ты, — окликнул простуженный голос. — Слышь?

Связанный отвечать не стал.

— Ты что, сука, — сказал «рыжий», подошел ближе и неожиданным резким ударом в пах заставил застонать. Хорошо еще, что «рыжий» был в валенках, не в сапогах. — Отвечай, падла, когда спрашивают!

— Чего вам? — выдавил связанный, корчась от боли.

— Ты как тут оказался? — спросил простуженный.

— Как! Домой шел, как! Это ж дом мой!..

— А чего ж ты в дверь не пошел, коли так? Кто тебя подослал? Собко? Шабалин? Костик? Говори, сука!..

— Да вы что?! — дрожа от бессильной ярости, проговорил связанный. — Беглый я! В бегах! Из колонии ушел!..

Он умышленно сказал «из колонии», а не с «химии», полагая, что в таком качестве вызовет больше доверия у этих негодяев. В сущности, они просто изгалялись над ним. Если бы они хоть на миг действительно заподозрили, что его подослали Костик или Шабалин, их бы давно и след простыл. Ах, как бы он хотел, чтобы Шабалин и впрямь сюда заявился, — и не только для того, чтобы спасти его, связанного, но и потому, что эти двое так опасаются. «Но чего? — подумал он вдруг. — Чего они боятся?»

— Беглый, говоришь? — недоверчиво переспросил «рыжий», гася фонарик. — А чего ж эта потаскуха сказки рассказывала, будто тебя расконвоировали? Врешь ты все, сволочь!

— Кто рассказывал-то?.. Почему?.. — закричал связанный.

— Тихо! — приказал простуженный. — Пришибу на месте, если еще заорешь… Кто рассказывал… Лизка твоя, проститутка, кто ж еще… Ехать к тебе собиралась. Я так и подумал, что врет, лярва, какой идиот тебя расконвоирует…

— Да слушай ты его! — перебил «рыжий». — А куда ж она тогда уехала? Кому она нужна? Ее тут ленивый только не…

Связанный рванулся, но тут же новый удар в пах откинул его к стене.

— Видал? — сказал «рыжий». — Бесится. Знает, что свои придут на подмогу. А чего с ним. Пришить — и все дела…

— Нет! — извиваясь от боли, прохрипел связанный. — Нет! Не убивайте! Правду я говорю! Лизавета у рыбаков! У Лебедева в бригаде! Не убивайте…

— Все равно, — сказал простуженный. — Это верно, кончать надо… Так и так нам вышка за…

— Заткнись! — взвизгнул «рыжий».

— А чего там… Все равно ж кончать.