Ищу мужчин для совместного одиночества

— Приятно познакомиться, Ева Карапузова Романовна. А я Никита Александрович Черноус. Именно в таком порядке, никак по-другому.

— Никита Александрович, поведайте же мне, где вас носило всю неделю? — откусываю огромный кусок шаурмы. — Точнее так — куда вас ветром унесло в прошлый раз?

— Это у меня вопрос: почему ты мне так и не позвонила, не написала? — в его глазах мелькает легкая обида.

Снова.

— Я, конечно, женщина догадливая, но не экстрасенс! Откуда мне знать твой номер, — парирую я, слегка пожимая плечами.

— Так я тебе оставил, — уверенно заявляет он.

— Где?

— В телефоне.

И снова холодок пробегает по спине. Как уже упоминала, очень сильно реагирую на любые признаки Альцгеймера в нашей семье. Эта фраза заставляет напрячься, и я внимательно всматриваюсь в лицо Никиты, пытаясь понять, не шутит ли он.

— У меня есть твой номер? — уточняю еще раз.

— Даже более того. Ты точно пользуешься смартфоном каждый день? Или ты как в шутке моей мамы: «Телефон мобильный, а человек стационарный. Каждый где-то не на своем месте».

— Как ты себя записал? — Достаю мобильник и начинаю лихорадочно листать список контактов. — Никитос? Никита Александрович? Черноус? Врач Кактуса? Парень из бара? 18 см?

На последнем Никита ржет и выхватывает у меня гаджет.

— Дай сюда.

Никита с легкой загадочной улыбкой на лице уверенными движениями заходит в галерею. Его пальцы быстро скользят по экрану, открывая папку с видео. Он выбирает одно из последних и поворачивает ко мне экран.

На видео узнаю хирурга собственной персоной. За спиной яркий утренний свет заливает комнату, создавая почти магический ореол вокруг его силуэта. Становится ясно, что мужчина снимал это перед уходом, пока я еще спала.

Никита на экране начинает говорить, активно используя язык жестов. Его движения плавные и выразительные, лицо оживлено эмоциями:

«Спасибо за прекрасную ночь. Ты просто шикарная. Не буду тебя будить. Позвони мне…» — затем с особой тщательностью показывает свой номер телефона на РЖЯ, повторяя каждую цифру дважды.

Чувствую, как глаза расширяются от удивления, готовые выпасть из орбит. Перевожу взгляд с экрана на сидящего рядом Никиту, который наблюдает за моей реакцией с нескрываемым интересом.

— Ты знаешь язык жестов? — выдыхаю я.

— Да, я на нем говорю. — Латентный стриптизер отвечает просто, но в его глазах вижу отблеск гордости и, возможно, облегчения от того, что эта тайна наконец раскрыта.

— Почему ты его используешь? Мы же нормально общаемся и без него?

Никита слизывает остатки соуса с пальцев (признаюсь, у меня внизу живота снова все напряглось при виде этого слишком эротичного жеста), берет стакан чая и удобно устраивается на диване.

— Я потерял слух несколько лет назад. Возвращался из другого города, куда нас пригласили на выставку. Это был обычный рейс и всё шло гладко, пока пилот внезапно не объявил о резком снижении. Мы все ощутили это — самолёт пошёл резко вниз, и тогда я понял, что что-то не так. В ушах раздался сильный хлопок, как будто кто-то внутри головы включил гигантскую сирену. А потом — тишина. Абсолютная, оглушающая тишина.

Разгерметизация кабины произошла мгновенно. Я смотрю на стюардесс, на орущих от страха пассажиров, но не слышу ни одного звука. Всё было как в замедленной съёмке.

Когда самолёт приземлился, я думал, что слух вот-вот вернётся. Но дни шли, и ничего не менялось. Врачи сказали, что у меня разорвана барабанная перепонка, и я потерял слух из-за этого перепада давления. Шанс, что он вернётся, есть, но он минимален. Я был в шоке. Всю жизнь слышал каждую мелочь, каждое слово — и вот теперь осталась только тишина.

— Но как мы общаемся сейчас? — мой мозг все еще отказывается воспринимать его как человека с особенностями.

— Чтобы продолжить практику, мне пришлось выучить язык жестов и в основном читать по губам.

— Никита, но это невероятно сложно!

В моих глазах мужчина подобен ходячему чуду (не только благодаря его божественной красоте). Во всем мире один, может, максимум два процента людей умеют читать по губам.

Если он действительно всё освоил на таком уровне всего за несколько лет, Черноус должен быть вундеркиндом или настоящим гением.

— Знаю, было очень тяжело. Мне сильно помог дядя. Мы с ним были очень близки, поэтому он решил ходить со мной на курсы и вместе практиковать. Только благодаря его поддержке у меня получается притворяться нормальным.

Теперь начинаю понимать Никиту глубже. Несмотря на его яркую внешность и очевидное обаяние, в глубине души он чувствует себя уязвимым. Его красота, словно блестящий фасад, скрывает внутреннюю борьбу.

Наблюдая за ним сейчас (в трезвом состоянии и при свете дня), замечаю едва уловимые признаки: как он иногда напрягается, пытаясь уловить звуки, которые не может услышать; как его взгляд задерживается на моих губах, пытаясь прочитать слова. Он мастерски маскирует эти моменты улыбкой или непринужденным жестом, но теперь я вижу за этим целый мир невысказанных эмоций.