Иск на невозможное отцовство

Повисает молчание. И в этой тишине до нас доносится детский плач. Кажется, подружка попала Степе мячом по голове.

- Я схожу к ребенку, - поднимаюсь под удивленные взгляды.

Они должны договорить. Я не выдержу, если эта комедия растянется на несколько серий. Да и к малышу у меня внезапно вспыхивает жалость.

Глава 15

Антон

Карина уходит к детской зоне. Этой женщине природа щедро отсыпала доброты. С улыбкой любимая заводит разговор с мальчиком. Я присаживаюсь на ее место.

- Так что, Людмила?

Я успел кое-что пробить. И теперь эта провокация выглядит не безысходной как вчера, а до мерзости жалкой.

Люда нервно теребит вилку. А моя старая знакомая Виктория подрывается с места. К уху она прижимает телефон. Но бьюсь об заклад, ей никто не звонит.

- Да, конечно! Конечно, я просто обязана приехать к вам сейчас!

У меня сама собой вырывается ухмылка.

- Простите, - артистично врет Вика, - один из клиентов нуждается во мне. Я должна убежать. Созвонимся, Люд…

Все же не зря люди не хотят иметь с ней дело. Когда Вика была безвредной, я пытался пару раз порекомендовать ее. Но после нескольких встреч клиенты просили посоветовать другого адвоката или ждали очереди у меня. В итоге Вика болтается по мелким делам и онлайн-школам.

- Антон…

Людмила бежать не собирается. Она хоть и глуповата, но всегда железно уверена в себе. Я даже купился на это в свое время. Девушка показалась мне спокойной и адекватной. Только позже ее недалекость стала раздражать.

- Что, Люда? Ты серьезно думала меня обмануть? У твоего сына Степана ведь уже есть отец. Вы даже проводили анализ. Об алиментах договорились втихую, да. Скандал не нужен ни композитору Хмельницкому, ни твоему отцу-судье.

Людмила вдруг фыркает.

- Да отец сам не знает, что ему надо! Достал со своей осторожностью! Давно бы мог сколотить капитал нашей семье! А вместо этого заставляет меня работать секретаршей! Притом деньги ему суют, только бери! Но нет же…

Люда выливает то, что накипело. В силу профессии я научился быть хорошим слушателем. Но работать жилеткой для этой глупой блондинки не собираюсь.

- Отец сделал тебе квартиру, теплую должность. Он дает тебе возможность бывать на светских тусовках. Тысячи бы мечтали о таком.

Я уважаю отца Люды как человека и профессионала. Да и в принципе не в моих правилах скандалить с женщинами. Так что мой тон спокоен.

- Я не тысячи, Антон, - парирует Люда, - я - безумно невезучий человек! Даже ты заливал мне, что никогда не заведешь семью! И на тебе! Невеста, ребенок. Боже, почему у меня такая судьба?..

Из глаз Людмилы брызжут слезы. А я понимаю, что мне нечего ей больше сказать. Блондинка считает себя правой и со всех сторон обиженной жизнью. Но чем ее обделили, так это умом.

- Люда, больше и думать не смей в мою сторону! - я все же повышаю голос. - Знаю, тебя использовала Виктория. С чьей подачи, тоже предполагаю. Но ты просто запомни одну вещь - меня не существует для бывших! У меня есть женщина и ребенок. Уверен, пока один-единственный!

Блондинка качает головой.

- Ты очень агрессивный, Троицкий!

Мне хочется закатить глаза.

- Бери себя в руки и присмотри за сыном.

Сказать мне больше нечего. Поднимаюсь с места и иду к детской зоне, чтобы позвать Карину. Вижу, как моя милая брюнетка чем-то занимается с сыном Люды и рыженькой девочкой чуть постарше. Кажется, они лепят.

- Карин!

Она вскидывает на меня взгляд полный тревоги. Смотрит за мою спину на столики. Видит опустившую голову Люду. Я лишь киваю в сторону выхода.

Карина говорит что-то детям. Встает из-за столика, идет ко мне. Мне хочется прямо здесь ее крепко обнять и в то же время скорее уехать отсюда. Решаю выполнить второе желание. Только беру любимую за руку и крепко переплетаю наши пальцы.

Говорить мы начинаем в машине.

- К чему вы пришли, Антон?

В голосе Карины страх.

- Я не обязан о чем-то договариваться с Людмилой, - спешу ее успокоить, - хоть она значится матерью-одиночкой, отец у ее сына есть. Он популярный человек, тест делался тайно. Но он имеет место, как и материальная поддержка. Вот только Хмельницкий строго контролирует, чтобы деньги шли на малыша, а не на его амбициозную мать.

Карина хлопает глазами.

- На что тогда Вика и Людмила надеялись?!

Выдыхаю.

- Вероятно, сбить тебя с толку. Поссорить нас. Думали, ты почувствуешь конкуренцию для себя и малыша, покажешь себя истеричной, корыстной, - делаю вдох, - У Люды ко мне обида, плюс Вика могла предложить ей денег. А мести глупышка не боится, у нее влиятельный отец. Вика же… Тут явно пахнет происками моей тетки. Никак она не успокоится.

Во рту становится горько. А в душе муторно от мысли, что с тетей Лизой придется поступить по-плохому.

- Ужасно… - морщится Карина.

Она теребит ремешок черной сумки-портфеля. Смотрю на нежные пальчики с короткими ненакрашенными ногтями. Не к месту вспоминаю, какой след обнаружил утром от них на своей спине. Сколько же нужно страсти… Горло перехватывает от понимания, насколько она моя во всех смыслах. Буду полным ничтожеством, если когда-то ее потеряю.