Искатель, 1962 №2

Много мук и лишений приняли моряки, пока вырвались из неволи. Несколько человек погибло. Лишь одному, кочегару Павлу Вавилову, удалось избежать плена. На полузатопленной лодке он добрался до Белухи и прожил один на острове 37 суток, пока его не обнаружили. Тогда за ним прилетел известный полярный летчик И. И. Черевичный.

Несколько лет назад я познакомился с сибиряковцами и капитаном Анатолием Алексеевичем Качаравой, который не покинул Арктику. Он командует большим пароходом «Тбилиси».

…Над ночным морем прозвучали три протяжных гудка. Флагманский корабль Арктического флота страны отдавал салют героическому «Сибирякову», отважным морякам, погибшим здесь.

«В МЕШКЕ СО ЛЬДАМИ»

«Мешок со льдами» — так моряки называют пролив Бориса Вилькицкого. С севера над ним постоянно нависает язык мощных ледяных полей. Подуют южные ветры — наши союзники, — потеснят их, открываются разводья, дохнет полюс — и нет дороги. Этот пролив висит над центром Великого Северного морского пути как дамоклов меч. Вот и дежурят в нем ледоколы, готовые выручить из беды караваны судов. Однако и им не всегда удается справиться со стихией. Памятен полярникам 1937 год. Тогда несколько кораблей вместе с ледоколами так и не смогли пробиться к чистой воде. Им пришлось дрейфовать в белых полях до следующего лета. Только с появлением таких мощных ледоколов, как «Москва» и «Ленин», пролив Вилькицкого перестал быть камнем преткновения.

«Челночная операция» — так образно называют моряки работу ледоколов в проливе Вилькицкого. Ходят они по нему взад и вперед, проводя корабли из Карского моря в море Лаптевых и обратно. Ледокол — челнок, а караваны — нитки.

Особенно много дел в конце навигации, когда нужно быстрее выводить транспортные суда из восточного сектора Арктики. Загоститься им там до октября опасно: льды окрепнут, и выбраться на чистую воду будет очень трудно. Не приспособлены корпуса обычных кораблей к большим льдам. Вот почему так торопился атомоход на помощь старым ледоколам. На запад нужно было вытащить пароходы «Тбилиси», «Псков», «Механик Бондик», дизель-электроходы «Цимлянгэс», «Ангаргэс», ледокольный пароход «Леваневский».

С 4 октября «Ленин» стал главной ударной силой в челночной операции в проливе Бориса Вилькицкого.

В полдень над атомоходом появился самолет «ЛИ-2». Это прилетел капитан-наставник ледокольной группы штаба проводки западного сектора Северного морского пути Герман Васильевич Драницын. Атомоход остановился. Сделав несколько кругов, крылатый разведчик промчался низко над кораблем и с точностью снайпера сбросил на капитанский мостик вымпел с картой ледовой обстановки в проливе и в море Лаптевых.

— Корабли ждут вашей помощи! — громко прозвучал по радио голос Драницына. — Желаю удачи!

Судно легко стронулось с места. Нос его чуть-чуть поднялся и сразу осел: белое поле дало трещину.

Капитан перевел ручки телеграфа: «Полный вперед!»

…Я новичок в арктических морях и, скажу честно, поначалу не очень-то интересовался тем, какие бывают льды. К тому же наш атомоход так легко с ними расправлялся. Непонятным только было иной раз, почему это капитан или вахтенные штурманы меняют курс, останавливают ледокол, а порой даже отходят назад: шли бы себе прямо. Однако именно здесь, в проливе Вилькицкого, привелось познакомиться мне с такими странными на первый взгляд терминами, как «водяное небо», «ледовое небо», многое узнать о льдах.

Помню беседы о ледовых плаваниях с Георгием Осиповичем Кононовичем, великим знатоком северных морей. Более двадцати лет провел он в Арктике: плавал, летал, ездил на собаках и оленях. В этот рейс Кононович был назначен капитаном-наставником. Есть на атомоходе такая должность. Наставник — это не учитель или строгий инспектор, а добрый советчик, помощник, если хотите — друг.

Дневную вахту на мостике Георгий Осипович нес обычно с 12.00 до 18.00. В тот раз атомоход проводил караван сквозь восьми-девятибалльный лед. Опять же следует объяснить: балльность определяется не толщиной льда, а тем, насколько покрыта им поверхность моря. Десять баллов — значит, все вокруг сплошь затянуто льдом.

Кононович в бинокль оглядел горизонт и скомандовал матросу:

— Лево руля!

Корабль сделал плавный доворот.

— Так держать!

— Есть так держать!

Теперь нос ледокола смотрел на темное туманное облако, смазывающее черту горизонта.

— Почему вы повернули атомоход именно в эту сторону? — полюбопытствовал я.

Кононович посопел потухшей трубкой и ответил, растягивая слова:

— Знамение северной природы! Глядите, справа горизонт чист — ясное белесое небо, — значит, там сплошные льды, а слева темно — это парят разводья, там вода. Отсюда и понятия: «ледовое небо», «водяное небо». Сама природа помогает нам, капитанам.

— Но ведь если искать воду, значит петлять, удлинять путь?