Искатель. 1962. Выпуск №3

Это в зимнее время. Летом кран демонтируется и отправляется вместе со скотом в лагерь. Там размещение производственных помещений такое же, как на зимних фермах. Та же схема кормления, те же загоны. Но вместо коровников — выгоны. А животные получают, кроме силоса, зеленую подкормку, так как на выпасах их держать невыгодно: примерно половину трав они не съедают, а вытаптывают.

Заманчива такая картина? Очень! Ведь если сейчас на фермах требуется до 100 машин и механизмов, то в данном случае почти 70 процентов машинного парка, занятого на перевозке кормов, освобождается. Естественно, что уменьшается и обслуживающий персонал фермы. Тысячу коров сможет обслуживать бригада из шести человек в смену. Уплотняется рабочий день доярки да и механизаторов: «круговая елочка»-то одна!

Мы рассказали об одном из возможных путей механизации животноводческой фермы: естественно, что другие конструкторы будут искать и найдут другие, может быть лучшие, более рациональные принципы решения этой проблемы.

* * *

Все это не просто мечты инженеров: тем, кто захочет посмотреть такую ферму, не придется долго ждать. Приезжайте через год в Михайловское, научный центр Министерства сельского хозяйства СССР, что создается под Москвой, и посмотрите.

«А где же будущее?» — спросит читатель. Что ж, можно ответить и на этот вопрос. Ведь, начиная разговор, мы и не обещали говорить о будущем отдаленном. Мы вели беседу о завтрашнем дне, о механизации животноводства в наши дни. о проблемах, которые жизнь выдвинула сегодня.

И если сегодня создана хорошая и нужная машина, то ей жить и завтра.

Литературная запись Н. Коротеева

_____

Олег Куваев ЗАЖГИТЕ ОГНИ В ОКЕАНЕ

Снаружи, на улице — самый обычный день. Вякают испуганные пешеходами машины, динамик рассказывает о международном положении, дизельной дробью сыплет за углом бульдозер. За углом ломают старый дом.

Я укладываю рюкзак. Круглолицее веснушчатое племя нашего коридора наблюдает за мной пятью парами глаз. Наверное, пацаны переживают сейчас мучительное раздвоение личности. Им бы надо быть там, на улице, смотреть, как падают старые стены, но они сидят и смотрят, как я укладываю рюкзак. Такое бывает только раз в год. Пара свитеров, бинокль, фотоаппарат.

— Шрврбрмср, — загадочно шепчут пацаны.

Мне очень жаль, что я не могу разобрать их шепот. Видимо, я вошел уже в скучную категорию взрослых людей и забыл тайну шестилетнего диалекта.

Три пачки патронов, финка, книги. Рев дизеля ползет все выше и выше. В мир входит грохот. Стена упала. Печально дребезжат оконные стекла. Клокотанье бульдозера как бы завершает первый кадр сумасшедшего предотъездного дня. Я затягиваю рюкзак, хватаю список взятых вещей и бегу по лестнице. Список можно будет проверить в метро.

Кадр второй. Кабинет шефа. Последние инструкции.

— Я хотел бы еще раз заострить ваше внимание на отдельных аспектах задачи… В случае прямых находок оруденения… Киноварь как поисковый критерий… Надеюсь, все будет хорошо, — заключает в конце концов шеф.

Мишка, Виктор и я сидим сейчас с руководителем, как равные с равным. Сегодня день прощания. Карты, колонки, тисненое золото академических фолиантов забивают стол перед нами. Из книжных шкафов, с карт, из рукописных ворохов бумаги тихо выглядывают идеи. Это мир большой науки, устоявшийся в запахе табака и темном отсвете дерева.

— Так и не пришлось, — грустно вздыхает шеф. — Не добрался… — Мы смотрим туда, где римский меч Чукотского полуострова рассекает два океана… — Пораскидал здоровье.

— Еще побываете, — бодро говорит Виктор.

— Что такое геолог? Невероятная помесь между ученым и вьючным животным, — иронизирует шеф.

Я знаю, что сейчас он перейдет на проблему малой авиации, вертолет-малютка, надежные вездеходы и т. д. Мечты запертого в кабинете бродяги. Черт, мне немного стыдно, что я совсем не мечтаю об этих грядущих в бензиновом запахе временах. Оптимизм молодости, наверное, слишком явно светится на наших лицах. Шеф вдруг замолкает.

— Счастливо!

Счастливо! Это слово провожает нас по коридорам. Даже в комнате снабженцев, где среди папиросного дыма и телефонных звонков потрачены километры наших нервов, сегодня царит всепрощение. Счастливо!

Мы суетимся по каким-то несущественным и очень нужным делам. — Втроем у нас получается неплохо. Виктор, наш ученый интеллектуал-начальник, дает теоретические разработки, Мишка бьет напролом, я стараюсь объединять силу и коварство. Сверкают очки Виктора, капельки пота выступают на его благородном герцогском носу. Мишкины плечища и соломенная шевелюра возникают и исчезают в волнах пространства. Фигаро здесь, Фигаро там. Суматоха закручивается. Я слышу вой летящего мимо нас времени. Потом становится тихо. Все! Уложены вьючные ящики. Пожаты десятки рук. Все девицы получили по прощальной шоколадке. Оформлены документы. Проверены, проверены, проверены десятки списков. Институт уже пуст. Завтра утром мы улетаем.