Искатель. 1964. Выпуск №2

— Почему-то, — серьезно произнес Гур, — никто до сих пор не взялся всерьез за изучение вероятности человеческих поступков в системах с неопределенным количеством неизвестных, имя которым «квазислучайности». Будь найден соответствующий алгоритм, он значительно облегчил бы вашу задачу, н вы уже сейчас поняли бы, что единственный выход для вас — идти и собирать вещи для полета на Пояс.

— Можно подумать, что вы…

— Для меня в этой системе одним иксом меньше…

Он хотел сказать еще что-то, но внезапно все трое вздрогнули и болезненно поморщились. Казалось, их ударило током, но это была всего лишь громкая музыка.

— Так вот, друг мой, для меня одним иксом меньше. И это так же верно, как и то, что мой длинный нос чувствует в воздухе какой-то необычный запах.

— А знаете что? — тихо проговорил Холодовский. — А вот нам случай проверить…

— Ну, ну, Слава, — сказал Дуглас. — Ну… Дразнить себя…

— А почему? А если он покажет запах? Тогда ясно будет, что этот этап пройден и что хотя бы в этой части мои мысли подтверждаются. Что, Гур?

— Лучше проверить, — сказал Гур, — чем не проверить. К тому же вы знаете мой принцип: если вы не знаете, остаться ли на месте или сделать шаг вперед, — в любом случае делайте шаг вперед!

— Что же, — сказал Холодовский. — Сделаем шаг вперед. К счастью, я своевременно отстроил прибор от фона.

Он поднял чемодан на стол, открыл его. На экране прибора вспыхнула красная точка, стала разгораться все ярче и ярче, потом чуть потускнела и снова разгорелась.

— Пожалуйста, — сказал Холодовский. — Что и требовалось…

— Но направления нет, — сказал Гур.

— Этого я пока не обещал.

— Ну, Слава, — сказал Дуглас, — а был ли мальчик-то?

— Это же твой озометр.

— И я могу ошибаться.

— Зато я не могу, — сухо сказал Холодовский. — Запах есть. Прибор фиксирует его. Грубо можно даже определить направление: источник запаха смещается приблизительно на норд — норд-ост. Что еще? Сила запаха? Пожалуйста, в этой точке — три миллиоза.

— Я не о том, — сказал Дуглас. — Есть ли сам запах? Мало что…

— Пожалуй, нет, — вмешался Кедрин. — Я почувствовал бы. У меня острое обоняние.

Никто не ответил, только Гур проворчал: «На Земле не может быть острого обоняния при таком фоне…» Потом спросил у Кедрина:

— Может здесь пахнуть дыней? Большой желтый плод…

— Знаю. Нет, не может. На всем острове вот уже четыре дня нет ни одной дыни.

— Ну, ну, — сказал Дуглас. Встал. Ритмично раскачиваясь, ушел к выходу. Гур лихорадочно черкал что-то на салфетке. Протянул ее Холодовскому. — Если так, то здесь ставим озометрические посты…

Они едва слышно заговорили о преобразованиях Гарта применительно к рабочему пространству. «Странные люди, — думал Кедрин. — Больше им нечего делать, как всерьез рассуждать о запахе. Если чего-то и нет в пространстве, то именно запаха. У этих парней отсутствие дисциплины и целенаправленности мышления. Не говоря уже о том, что решать невооруженным мозгом преобразования Гарта применительно к чему-то там — ерунда. Все равно, что заколачивать головой гвозди. Такую черную работу дают на машину и используют лишь результат… Интересно, для чего им этот самый озометр? Странный прибор…»

Вернулся Дуглас, шагая так же неторопливо. Он уселся, поерзал, устраиваясь поудобнее.

— Транспортная пустышка проходила к Дакару, — сказал он и помолчал. — Имела на борту груз текстобутира. — Он снова помолчал. — Текстобутир…

— Текстобутир, как известно всей видимой вселенной, пахнет дыней, о мой разговорчивый друг, — победоносно завершил Гур. — А что это значит?

— Что нам здесь больше нечего делать, — сказал Холодовский и встал. — Прибор нам сделать помогли. Можно считать, и испытания совершились. На какой высоте шел вакуум-дирижабль? Тысяча пятьсот? Если озометр засек запах при таком фоне, как здесь, то я и не знаю, что вам еще нужно. На чем мы улетим?

— Через двадцать минут приземлится «Кузнечик». Будет брать воду. Здесь как раз его соленость. Широта знаний украшает человека, друзья мои и соратники.

— А на нем?

— Куда-нибудь. В Казахстан или Атакаму, но с любого космодрома на первом же приземельском мы улетим. А пока еще успеем выкупаться. — Он повернулся к Кедрину. — Ну, было очень приятно, мой уважаемый друг. Но нам пора начинать жить по другим часам… Никогда не прощу себе, что мы не заказали ужин.

Кедрин не слышал. Он смотрел в другую сторону. На женщину. Она встала. Ее спутник остался один, и это был именно тот момент, когда надо было подойти к нему, и спросить обо всем, и ответить на все вопросы. И, может быть, когда она возвратится к столику…

Он уже шел, и каменное лицо придвигалось все ближе, но сейчас Кедрин стал бы сражаться даже с камнем.

Он сидел неподвижно, этот камень, подперев голову левой рукой, словно пытался что-то вспомнить или услышать. Да, он, кажется, прислушивался к тому, что происходит где-то далеко, страшно далеко отсюда…

— Я прошу вас сказать, — проговорил Кедрин.

V