Искатель. 1970. Выпуск №5

К 5 июня все американские граждане и иностранцы, проживающие в стране, в возрасте от двадцати одного до тридцати одного года должны были зарегистрироваться. Ванцетти не подлежал призыву, так как еще не подал документы на вступление в американское гражданство. Но, плохо знакомый с американскими порядками, он об этом и не подозревал. Он не хотел воевать, не хотел воевать за посетителей дорогих ресторанов, за спокойствие владельцев фабрики «Кордэдж», за их право на унижение и эксплуатацию таких же, как и он сам. За две недели до срока он познакомился со своим земляком Никола Сакко, и они вместе решили уехать. 30 апреля 1917 года они отправились в Мексику.

Никола Сакко вырос в деревушке Торремаджиоре на берегу Адриатики. Он был третьим из семнадцати детей в семье. Его отец, несмотря на основательное богатство, состоял членом местного республиканского клуба. Старший брат Никола — Сабино был социалистом. С четырнадцати лет Сакко работал в поле. Помогал отцу в делах. Под влиянием старшего брата, мечтавшего уехать в Америку, Никола тоже стал подумывать о том, чтобы перебраться за океан. В апреле 1908 года вместе с отслужившим в армии братом Никола отправился в Америку. Столкнувшись с тяготами эмигрантской жизни в США, Сабино через год вернулся в Италию. Никола остался.

Он быстро понял, что необходимо получить профессию. В это время в Милфорде работала школа, в которой эмигрант мог получить профессию обувщика. И Сакко поступил в эту школу. Три месяца обучения обошлись ему в пятьдесят долларов. Но все это окупилось: став умелым обувщиком, Никола Сакко поступил в Милфордскую обувную компанию и зарабатывал на ее заводе до пятидесяти долларов в неделю. Для эмигранта-рабочего это было большим достижением. Он учил английский язык, живо интересовался жизнью своих земляков. Среди знакомых пользовался хорошей репутацией, хотя многие знали о его радикальном образе мыслей и даже называли «вольнодумцем». Он женился на своей соотечественнице, Розине Замбелли. Зажили они счастливо, но главной их мечтой было возвращение в Италию, на родину. Сакко никогда не считал себя американцем. Резкий контраст между богатством и нищетой, особенно проявившейся в предвоенной Америке, наполнял его горечью. Он все чаще вспоминал солнечную Адриатику, веселые холмы Апеннин, и его тянуло домой. В тринадцатом году он стал членом рабочего кружка, помогал организовывать митинги в соседних городах, распространял радикальную литературу, организовывал сбор средств для нуждающихся рабочих и забастовщиков.

Когда стало ясно, что война вот-вот закончится, Ванцетти и Сакко вернулись из Мексики. Сакко поступил на фабрику «Три-К» в Стаутоне. А Ванцетти, осев в Плимуте, поселился в домике миссис Фортини, купил тачку и стал торговать рыбой вразнос. Бывая в Бостоне, где он закупал у рыбаков товар для своих клиентов, Ванцетти встречался со своим другом — итальянским издателем-радикалом Фелицани, иногда навещал семью Сакко в Стаутоне, Так шла их жизнь до роковой ночи в мае 1920 года.

СУД НЕПРАВЫЙ

Судья Тейер в глубине души считал, что при том обороте, какой получило предстоящее дело Ванцетти и Сакко, именно он должен выполнить священную миссию спасения Америки от захлестывающих ее волн радикализма. Поэтому с приближением даты начала процесса он взялся за перо и написал своему приятелю по университету, верховному судье штата Массачусетс Джону Айкену письмо с просьбой назначить его на суд в Дэдхеме. (Через несколько лет, вспоминая об этом, Тейер хвастался одному из своих знакомых, что даже если бы он тогда знал, что кругом «красные» и спасти свою родину он может, лишь подставив себя под их пулю, то он был бы счастлив пожертвовать своей жизнью). Айкен выполнил просьбу Тейера.

Как обычно, суд начался выбором присяжных. Обвинение и защита, да и Тейер, конечно, понимали всю важность состава тех, кто будет выносить вердикт. Поэтому вокруг отбора присяжных разгорелась борьба, результаты которой во многом предопределяли исход процесса, В этой борьбе силы распределились не в пользу защиты: против Мура была комбинация Тейер — Кацман, которые, казалось, великолепно понимали друг друга и знали, кто должен быть в жюри присяжных. Почти каждого кандидата Тейер спрашивал, не является ли он противником смертной казни. Если кандидат был таковым, возмущенный и негодующий Уэбстер Тейер немедленно отстранял его. Если Мур спрашивал предполагаемого присяжного, является ли он противником права рабочих иметь собственные организации, принадлежит ли к профсоюзу или пользуется наемным трудом, Тейер безжалостно отклонял эти вопросы. Уходя на перерыв, так и не выбрав за все утро ни одного присяжного, Тейер зло и довольно громко проскрипел, что не позволит всяким, длинноволосым радикалам из Калифорнии учить себя, как вести судебное заседание.