Искатель. 1970. Выпуск №6

Вы замечали, конечно, что дом, в котором не живут, выглядит всегда как-то угрюмо и неприветливо. Но этот показался мне прямо мрачным. С забитыми окнами, без единого луча света, наполненный тишиной и молчанием, он действительно был похож на какой-то зловещий призрак. Добавьте к этому черную как чернила ночь, завывание осеннего ветра — и вы поймете, с какими чувствами я вошел в дом. Будь вы даже трижды современный человек, а при таких обстоятельствах вы не переступили бы порога этого дома без некоторого холодка в сердце.

Владелец дома, бывший помещик, хотя и сумел усидеть в своем гнезде несколько лет после революции, но все же чувствовал себя, по-видимому, непрочно: дом был добросовестно запущен. Когда я поднялся по шатким ступеням на крыльцо, я должен был истратить несколько спичек, чтобы вытащить ногу, застрявшую между прогнившими половицами. Из небольших сеней, где я спугнул целую стаю крыс, я попал в большую, с тремя окнами комнату, занимавшую в доме центральное положение. По словам старика, «нечисть» больше всего проявляла себя именно здесь. Так как в комнате была печь, то место показалось мне вполне подходящим для ночлега.

Но прежде чем предаться сладостному отдыху после шатания по лесным чащам, я решил более подробно осмотреть дом. Дело с «нечистой силой» для меня было вполне ясно: «привидения», если они действительно появлялись в доме, могли проникнуть в него, когда это было им нужно, таким же способом, как и всякий другой человек, то есть через дверь, окно или другое какое-либо отверстие. Ни о какой сверхъестественной чертовщине я, конечно, не думал. Это, несомненно, были какие-нибудь местные шутники, решившие подурачить суеверных мужиков. Поэтому, обходя дом с фонарем в руке, главное внимание я уделил окнам, дверям, а также чердаку.

Помещик хорошо использовал декрет: даже арматуры электрического освещения, как «движимости», не осталось, и лишь кое-где уныло торчали ролики с концами проводов. Никакой мебели в доме не было, и это облегчило осмотр. Хотя мой глаз хорошо наметан, чтобы различить самые малейшие признаки, но я не заметил ничего подозрительного. Дом был мертв как могила.

Покончив с осмотром, я подумал об отдыхе. Так как старик, исполнявший на хуторе роль сторожа, категорически отказался переступить порог страшного дома, — снабдив меня фонарем, он дошел со мной только до крыльца, — мне пришлось несколько раз сходить в сторожку, чтобы раздобыть соломы, кипятку и яиц на ужин. А когда и это было сделано, я растянулся на соломе посредине комнаты и почувствовал себя совсем неплохо. В печке, потрескивая, ярко горел огонь; на полу пыхтел самовар; приятная теплота распространялась вокруг. Чтобы почувствовать себя вполне счастливым, нашему брату, лесному бродяге, нужно немногое.

За стенами продолжала плеваться непогода, и дождь, не переставая, барабанил по крыше. Под его монотонный шум меня потянуло ко сну. Сначала я боролся с желанием заснуть, так как надо было дать время «привидению», чтобы явиться в дом. Но время шло, «привидение» не являлось. Как я ни напрягал слух, ни один подозрительный звук не нарушал молчания дома.

Я незаметно заснул.

Случалось ли вам просыпаться среди глубокой ночи без всякой реальной причины, но с таким ощущением, точно кто разбудил вас? Так именно проснулся я. Спал крепко, а когда открыл глаза, сна как будто бы и не было — так были напряжены мои нервы. Первое, что вошло в сознание, это уверенность, что сейчас что-то должно произойти. И когда вслед за тем моего слуха коснулся странный звук, я не сомневался, что это и есть начало чего-то…

Кругом была абсолютная темнота. Нащупав рукой холодную сталь моего «зауэра»,[7] я весь превратился в слух.

Странный звук шел откуда-то сверху. Это не был ни вой ветра, ни шум дождя. Точно так же этот звук не могли производить и крысы. Это был какой-то придушенный треск, чередовавшийся с шипением. Временами все это переходило в ужасный клокочущий хрип. Отдаленно это напоминало хрипы, какие издает разъяренный, смертельно раненный кабан.

Нужно было зажечь фонарь, чтобы определить источник звуков. Полез в карман за спичками, но их там не оказалось. Стал шарить на полу около себя — также не нашел. Это была непростительная оплошность. Ложась спать, я обыкновенно никогда не забывал положить спички в определенное место, чтобы в случае надобности быстро найти их. Так как печь потухла, то мне предстояло действовать в полной темноте.

Загадочные звуки между тем не прекращались. Временами они лишь прерывались, точно их что-то задерживало, а потом снова возобновлялись. Приглушенность звуков говорила за то, что их источник не мог находиться в той комнате, где был я. А так как звуки падали сверху, то, следовательно, тот или то, что их производило, могло находиться только наверху, то есть на чердаке. Чердак, как известно, испокон века считается излюбленным местопребыванием всякой «нечисти».