Искатель. 1972. Выпуск №6

Гальченко не подозревал о том, что командир корабельного десанта отрядил несколько человек вместе с переводчиком для обследования старого медного рудника. Вот вам еще одно доказательство в пользу того, что переводчиком был у подводников именно Атька. О местонахождении рудника он мог знать от Абабкова.

Почему-то гитлеровцы двинулись к Гальченко кружным путем, может быть, обходя многочисленные лайды, возникавшие у них на пути. Так получилось, что они неожиданно зашли к Гальченко с тыла и, обнаружив его среди валунов и свай, были поражены этим не менее, чем он сам. Последний связист Потаенной вдруг поднял глаза и увидел: его со всех сторон обступили черные комбинезоны! Он даже не успел протянуть руку к своей винтовке, как был схвачен.

— Шестой! — возбужденно говорили вокруг. — Оказывается, русских было шесть, а не пять! Ого! У него даже рация? Выбивайте его прикладами оттуда, ну! За ногу хватай, за ногу! Так! Тащите его, тащите!

Лапы у немецко-фашистских десантников были липкие, мокрые. Гальченко охватило омерзение. Ему показалось, что это многорукий спрут вцепился в него, выволакивая из укрытия. Он отчаянно забарахтался, отбиваясь.

— Черт! Он кусается, проклятый звереныш! Наподдай ему, Людвиг!

Гальченко швырнули на землю, подняли, опять швырнули, продолжая избивать — кулаками, каблуками, прикладами автоматов.

И все время был слышен голос:

— Легче, легче! Вы же так его убьете! А нам нужен пленный для допроса!

Гальченко смутно помнит, что его куда-то волокли, поддерживая под руки. Потом он потерял сознание…

Очнулся он, лежа ничком на земле. В нос бил едкий запах пороховых газов и гари. Значит, его притащили на пожарище?

Кто-то рядом крикнул радостно:

— Я нашел это у него в кармане, господин лейтенант!

Что это нашли у него в кармане? Нет, немцы говорят не о нем. Через Гальченко бесцеремонно перешагнули, как через бревно, причем задели ботинком за ухо.

Лежа по-прежнему ничком, совершенно неподвижно, он услышал над собой:

— Покажите! Обрывок карты?

— Да, господин лейтенант. Чудом уцелел.

— Но где левая ее половина?

— Сгорела, надо полагать. Превратилась в пепел.

— Досадно. На этом обрывке только город. Как название — вот оно, в верхнем углу. Переведите! Порт назначения? Никогда не слышал о таком порте. А вы слышали? Вы же бывший гидрограф, бывший офицер русского флота.

— Название, вероятнее всего, условное. Иначе указаны были бы координаты.

— Это я понимаю и без вас. Но что скрывается под загадочным условным названием, вот что я хотел бы знать! Город невелик, но, судя по обозначениям портовых сооружений, сам порт очень большой. Да, чрезвычайно большой. Первоклассный океанский порт! Ну, что же вы молчите? Игарка? Тикси?

— Право, я затрудняюсь, господин лейтенант…

— Подайте мой планшет! Сверимся с картой Арктики. Тикси? Отпадает. Видите, оно, как правильно нужно сказать? — в устье Лены, на западном берегу залива Борхай. Сломаешь язык на ваших дикарских названиях! Западном! А тут, на полуобгоревшем обрывке, город явно в северной части залива. Присмотритесь получше! Внизу — стрелки: N, S, W, О.[19] И конфигурация берега совсем не та. Игарка? Тоже нет. Отстоит от устья Енисея чуть ли не на семьсот километров. А этот Порт назначения не на реке. Вот же видно — открытое море! Он на берегу моря, в этом нет никаких сомнений!

— Осмелюсь высказать догадку, господин лейтенант.

— Ну?

— Это не Игарка и не Тикси. Это новый порт, построенный большевиками совсем недавно, буквально за год, за два до войны. Я бы назвал его двойником Комсомольска-на-Амуре. Об этом говорят названия улиц. Обратите внимание: улица Веселая, улица Счастливых Старожилов, площадь Дружеского Рукопожатия! Я недавно рассматривал карты Игарки и Тикси! Улиц и площадей под такими названиями там нет!

— Стало быть, совершенно новый, с иголочки, порт в Арктике, о котором мы до сих пор не знаем? Чем же занималась наша авиаразведка? Для штаба это очень ценная находка.

В разговор врывается третий голос:

— Разрешите доложить, господин лейтенант? Русский, у которого найдена карта, не умер. Он только ранен. Доктору, кажется, удастся привести его в чувство.

— Отлично. Волоките-ка его поживее в подлодку! Пусть им займется Мендген, на то он и офицер абвера… Что случилось, доктор? Хотите что-то сказать?

— Русский матрос, к сожалению, нетранспортабелен. Он умирает. Мы не дотащим его живым до подлодки.

— О черт! Где он? Дайте-ка ему, доктор, хлебнуть из моей фляжки. Так! Мне нужно задать ему всего один вопрос. Каким временем я располагаю? Сколько минут еще он продержится на плаву?

— Минуты три-четыре, от силы пять.

— Достаточно. Коньяку не жалейте, доктор! Коньяк его подбодрит! Деббелинг, поднимите голову русскому! Выше, выше, иначе он захлебнется! Еще глоток! Да он у нас совсем молодцом! Он открывает глаза. Приступим. Переводите! Слушай, матрос, где этот порт? Где он? Координаты его? Координаты Порта назначения, ты меня понимаешь?

— По-моему, он вас не понимает. Взгляд у него совершенно бессмысленный.