Искатель. 1974. Выпуск №6

— Через два часа будем на месте, — заявил Васо. — Обещаю горячий душ, вкусный ужин и атмосферу молодости, которая царит в нашем лагере.

Следователь Чиквани заколебался, но Васо стал доказывать, что ему тоже следует поехать в лагерь.

— Во-первых, — Васо поднял руку и загнул мизинец, — как я понимаю, тебе уже хочется побеседовать с инструктором Сулавой, во-вторых, — он загнул безымянный, — завтра обязательно будет от нас машина в районный центр, и тебя доставят к месту службы, в-третьих…

— Уговорил, — Зураб Чиквани загнул все остальные пальцы на руке Васо, — еду с вами.

Забрались в машину, Фидо нажал на стартер, но мотор не завелся: фыркнул, чихнул и умолк. После того как он проделал это несколько раз, Фидо вылез, открыл капот и принялся копаться во внутренностях «газика».

Андрей Аверьянович тоже вышел из кабины, постоял, глядя, как Фидо и Гурам, который, конечно же, пришел на помощь, вынимают какую-то деталь, и пошел по дороге.

Из головы Андрея Аверьяновича не выходил Гурам. От него мысль потянулась к Алику, вспомнилось то ощущение легкого раздражения, с каким ушел от своего подзащитного: что-то в нем настораживало, тревожило. И вот сейчас Андрей Аверьянович, кажется, знал, где лежала разгадка. Васо, помнится, говорил, что Алик напоминал характером Мишу Хергиани, но этого человека Андрей Аверьянович не знал, а Гурама он теперь знал и через Гурама иначе увидел и, кажется, понял Алика. Нет, не подозрительно затянувшаяся инфантильность, а истинная открытость души свойственна Алмацкиру Годиа. Качество, не так часто в людях встречающееся. Андрей Аверьянович спросил себя: «Почему же я не поверил в эту открытость у Алика, но увидел и понял у Гурама?» И с горечью признался себе в том, что не сумел тогда отрешиться от предвзятости. Наверное, насторожил следователь, настойчиво рекомендовавший Алмацкира юношей благородным. Противясь этой навязчивой рекомендации, он перегнул палку, Может быть, и так. При желании человек любой свой поступок, любое движение души может объяснить и оправдать…

Размышления эти не доставили Андрею Аверьяновичу радости, но он не позволил себе от них отмахнуться. Позади послышался шум мотора. «Починили, — решил Андрей Аверьянович, — пора возвращаться». И пошел назад, но не той дорогой, какой пришел сюда, а тропкой, огибавшей церквушку с другой стороны.

Проходя мимо звонницы, вынесенной к воротам невысокой ограды, Андрей Аверьянович поднял глаза и увидел человека, стоявшего на каменной скамье. Он смотрел в ту сторону, где урчал на малых оборотах мотор «газика». На голове у него была серая сванская шапочка.

Заслышав шаги, человек обернулся, и Андрей Аверьянович узнал Левана Чихладзе.

Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом Чихладзе спрыгнул со скамьи и не спеша пошел к церкви, оглянулся и скрылся за углом. Андрей Аверьянович бросился за ним, обогнул церквушку и остановился. Чихладзе нигде не было видно.

Садясь в машину, Андрей Аверьянович сказал следователю Чиквани:

— Здесь Леван Чихладзе. С интересом наблюдал за вами, пока Фидо чинил мотор.

— Где вы его видели? — спросил следователь.

— Стоял на каменной скамье в церковной ограде. Увидел меня и скрылся.

— Чихладзе? — спросил Фидо. — Парень из Зугдиди?

— Тот самый, — ответил следователь.

— Он пристально наблюдал за нами там, в селении, где мы беседовали со свидетельницей Цеури Шуквани, — сказал Андрей Аверьянович. — Он ездил за ней вместе с шофером, и я не могу отделаться от мысли, что именно этот Чихладзе настроил свидетельницу так, что она не стала давать показания.

— Так давайте задержим его, — Васо открыл дверцу машины, — он далеко не мог уйти…

— Не имеет смысла, — возразил Андрей Аверьянович. — В чем мы его можем уличить — в том, что он появился в этом селении? Но это никому не возбраняется. Только вот непонятно, как он очутился здесь так быстро. Мы на машине, а он как?

— Дорога делает крюк, — пояснил стоявший у дверцы Гурам, — а Чихладзе мог напрямую, по тропам быстро дойти.

— А вы его знаете? — обратился Андрей Аверьянович к Гураму.

— Не очень хорошо, — ответил Гурам, — он не здешний, бывает только летом.

— У него в вашем селении есть друзья или родственники?

— Пожалуй, нет, раньше я его здесь не встречал.

— Что ж, — усмехнулся Андрей Аверьянович, — попросим Гурама последить, чтобы вездесущий Чихладзе не прицепился к нам сзади на буксирный крюк, и поедем дальше.

Альпинистский лагерь лежал за перевалом.

Слева от дороги зеленели альпийские склоны, справа, на том берегу речушки, вдоль которой поднималась дорога, лежали скалистые, заснеженные вершины, открывались широкие цирки. Впереди, словно перегораживая долину, по которой вилась дорога, высилась остроконечная вершина, белоголовая, в черных прожилках. Кажется, еще немного, и «газик» уткнется в эту мрачную вершину, но он бежал и бежал, взбираясь на перевал, а вершина не приближалась.

Андрей Аверьянович постарался на время выкинуть из головы Левана Чихладзе. Гораздо приятнее было вспомнить Гурама.

— Не от мира сего человек, — сказал он. Все поняли, о ком речь, и Фидо возразил: