Искатель. 1977. Выпуск №3

— Он — шахматист, — сказала Тоня. Пострадавшего она хорошо запомнила. — С доской не расставался…

— Шахматы вез с собой?

— У меня брал.

Она с любопытством разглядывала кабинет. Расположенный в старой, не подвергшейся реконструкции части вокзала кабинет был со сводчатым потолком, с колонной посредине. Сквозь стрельчатое окно виднелся Дубниковский мост с неподвижными красными огнями, внизу чернели электрички. Ночь выдалась ясной: горловина станции просматривалась до самого блокпоста и дальше за элеваторы.

— Не тоскливо здесь? — спросила Тоня.

— Скучать некогда…

Проводница успела переодеться: сверху к джинсам прилегал мохнатый тяжелый свитер, туфли были с платформой.

— Значит, пассажир — человек увлеченный?..

— Серьезный. — Она ждала наводящих вопросов.

— Это он обменялся полкой?

— С женщиной? Нет. Тот молодой парень, в куртке. У него на куртке написано «Стройотряд» или что-то похожее.

Денисов сделал пометку в блокноте.

— Шахматист ехал внизу?

— На нижней полке отдыхал Юрий Николаевич. Пожилой. В очках.

— В чем он одет?

— Короткое серое пальто, шапка… Хороший дядечка… Тоже из Москвы.

— И он играл в шахматы?

— При мне нет. Они больше разговаривали.

— Не помните о чем?

— Один раз о каких-то жучках. Жучки будто издают звуки при трении лапок о подкрылышки. Пострадавший объяснял, а Юрий Николаевич слушал.

— Они были вдвоем?

— Третий в это время мыл яблоки в коридоре.

— Кого вы называете третьим? — Денисов посмотрел в свои записи: «Пострадавший — шахматист», «Куртка «Стройотряд», «Юрий Николаевич», «все до Москвы».

— Транзитного… Солидный тоже пассажир. Билет у него до станции Ош.

За окном Денисов увидел Антона. Вместе со следователем и экспертом дежурный возвращался в отдел. Сверху Антон казался еще мощнее. Говорили, будто у себя, на Алтае, Сабодаш стал чемпионом-гиревиком еще до того, как начал по-настоящему тренироваться: пришел на соревнования зрителем, ушел призером.

По тому, как Антон спешил в отдел, Денисов понял: ничего положительного осмотр не дал.

— Пострадавший выходил на стоянках? Что-нибудь приносил? — Он задал еще несколько маловажных вопросов. — За постель уплатил сразу?

— Нет… Не помню…

Денисов чувствовал сдержанное кокетство, которое ей шло. Увлекшись игрой, Тоня едва не упустила существенное.

— Минуточку! За него уплатила женщина…

— Та, что ехала в купе?

— Она.

Вошел Антон, закурил, присел на подоконник.

— Значит, женщина и пострадавший знали друг друга? — спросил Денисов.

— Не скажу… Да! Еще он спрашивал таблетку от головной боли!

— Когда?

— Где-то на московской дороге. Вечером.

— Вы убирали купе, приносили чай… Может, при вас он называл какой-нибудь город, улицу? Имя?

Тоня подумала.

— Какое-то женское имя… Несколько раз его называли. Валя? Нет, Катя! Катенька!

— Катенька?! Кто именно называл?

— Не помню. Они всю ночь разговаривали… Кажется, он сказал: «Катенька!»

Тоня словно подвела черту под тем, что видела и слышала в поезде.

Денисов посмотрел на часы: попутчики пострадавшего скорее всего сидели в вокзале — метро открывалось через три часа. Он встал, чтобы подать Тоне пальто.

— Обратите внимание на стоянку такси, — Антон не удержался от напутствия, — потом пригородный зал… Я посажу помощника у монитора, пусть ищет по телевизору.

— Никого мне не дашь? — спросил Денисов.

— Опергруппа на Дубниковке: подъезды, дворы, сам знаешь… — Сабодаш нашарил в кармане пачку «Беломора», не глядя, сунул внутрь два толстых пальца. — Кроме того, камеры хранения: преступник мог уйти налегке, портфель сдал в ручную кладь. Еще морячки… — Антон поднес пачку к глазам. — Пустая! А ведь только после ужина брал…

За громадным, в несколько этажей стеклом, при ослепительном свете дремали, завтракали, целовались, обменивались новостями, давали телеграммы. Постукивали не замиравшие ни на секунду эскалаторы, звенела посуда, шаркали по торжественно-серому мрамору сотни людей, звенели зуммеры автоматических камер хранения.

Пассажиров, которых вместе с Тоней разыскивал Денисов, не было ни в залах, ни на перроне, не воспользовались они и такси.

— Машин мало, отправляю только с детьми, — сказал Денисову диспетчер. — Насчет желтого портфеля предупрежден. Пока не было. Крепчает мороз-то!

— Не замерзли?

— Какие наши годы?! — Диспетчеру было за семьдесят.

— Счастливо.

— Бывайте здоровы.

Денисов и Тоня повернули назад, к пустому перрону.

— Вон Юрий Николаевич!

Приезжий, в очках, в коротком пальто, стоя за высоким столиком, пил кофе и читал газету. Меховая шапка и портфель лежали внизу, на подставке.

Денисов совсем упустил из виду этот буфет в конце антресолей, над третьим залом для транзитных пассажиров.

— Мы тоже перекусим. — Он подвел Тоню к стойке. — Два бутерброда и что-нибудь запить…

Юрий Николаевич тем временем допил кофе, сложил газету. Судя по всему, он был один, никого не ждал.

— Тоня… — Денисов извинился. — Посидите пока. Дежурный сейчас пришлет другого сотрудника.

Мужчина в коротком пальто ступал впереди. Денисов подождал, пока он спустился с антресоли.

— Юрий Николаевич!