Искатель. 1977. Выпуск №6

— Я как раз собирался об этом рассказать. В комитете его квартала отмечены все дни, когда он должен получать увольнительную. Это у них делается в целях контроля по согласованию с центрами перевоспитания и социальной профилактики. В день, когда было совершено преступление, увольнительная ему не полагалась, хотя они мне посоветовали на всякий случай проверить еще в колонии. В КЗР мне также сообщили, что они интересовались поведением Альберто в деревне. Оказывается, работает он очень хорошо, поведение также отличное. Преступление, за которое он угодил в колонию, не слишком тяжкое: он работал шофером и однажды вечером, после работы, без разрешения заехал домой на служебной машине. Позже он признался, что допускал такие нарушения и раньше. В этом же случае имело значение то, что автомашина предназначалась для отправки в глубинные районы страны и в ящичке на передней панели находились деньги и талоны на бензин.

Во время рассмотрения дела он заверял, что не знал об этом и что ни к талонам, ни к деньгам не притрагивался, но остается фактом, что, когда на следующий день он пригнал машину обратно, ящичек был пуст, а замок на нем взломан. Дверцы кабины, однако, не имели следов взлома, а единственная связка ключей от машины осталась у него.

Украденные деньги и талоны найдены не были. Поскольку уголовного прошлого он не имел и был добросовестным работником, ему дали только шесть месяцев исправительных работ.

Едва лейтенант положил трубку, как телефон зазвенел снова.

— Слушаю. Да, Сарриа… Ого! Этого я ожидал. Взорвалась? Тем лучше. Что собой представляет? Отправьте в лабораторию, чтобы установили происхождение этого динамита. Всего доброго.

— Скважина?! — изумился младший лейтенант.

— Именно, — подтвердил Сарриа. — Нашли подрывную шашку домашнего производства примерно в сотне метров. Судя по количеству взрывчатки, взрыв не причинил бы ни малейшего вреда.

— И это склоняет вас к версии с похищением папки?

— Ага. Эта шашка представляла собой непригодный динамитный патрон, закрепленный с помощью винтов и гаек внутри какой-то трубы. Это смахивает на инсценировку. Они думали, что…

— Один момент! — прервал его Эрнандес. — Разве это ни о чем вам не говорит?

— Я же сказал тебе: это смахивает на инсценировку.

— Нет, я не о том. Я имею в виду динамитный патрон сам по себе.

— Так что же?

— Откуда вы только что приехали? — ответил младший лейтенант вопросом на вопрос.

— Я?… Я был на… Что ты хочешь этим сказать?

— Что вы меньше часа назад находились в таком месте, где при известной ловкости и осторожности можно вполне раздобыть непригодный динамитный патрон. Особенно если ты инженер.

— Ты связываешь Вальдо с… — показал головой Сарриа.

— Я связываю Вальдо, его ложь насчет отца, его сомнительное алиби, телефонный звонок к нему, отметку в газете и те безусловные возможности, которые он имеет, чтобы достать динамит. Вам этого мало для подозреваемого?

— Нет, пожалуй, нет, — медленно ответил лейтенант. — И к тому же он у тебя был на прицеле.

— Да, но сейчас я предпочел бы, чтобы он был здесь.

Уже в дверях их остановил телефон, звеневший пронзительно и настырно. Лейтенант вернулся к письменному столу, снял трубку:

— Слушаю! Да, говорит Сарриа. Молина? Разумеется, меня интересует. Говори… В церкви? — Он сделал Эрнандесу знак рукой, чтобы обождал. — Хорошо… Дай мне адрес реставратора. Что еще?… Женщина… Молодая или старая?… Да, понятно… Все, что будет иметь отношение к семейству Молины, обязательно мне сообщай. Я больше чем уверен, что это преступление в Департаменте нефтедобычи так или иначе связано с ними. До скорого.

— Что произошло? — спросил младший лейтенант, услыхав фамилию Молина.

— Я, правда, не знаю в точности, насколько сопричастно это с нашим делом, но что сопричастно — даю голову на отсечение. А вообще-то… Понимаешь, накануне того дня, когда было совершено преступление, двое мужчин разбили скульптурный образ испанской Святой девы в доме одного реставратора, которому эту скульптуру передал священник.

Священник же и заявил в полицию о случившемся. Он пояснил, что к нему в церковь позвонила какая-то женщина и поинтересовалась этим образом, сославшись на то, что должна исполнить обет. Священник сообщил ей, где находится эта скульптура, и только позже сообразил, что с ним говорили измененным голосом: ему и впрямь показалось странным, что он не мог определить, принадлежит этот голос молодой женщине или старой.

— А при чем тут семейство Молины?

— При том, что падре весьма огорчен, ибо Святую деву ему вручил лично Ансельмо Молина в шестидесятом году. Он отдал ее священнику на сохранение.

Эрнандес присвистнул от удивления.

— Тот фант, что Ансельмо вручил священнику Святую деву в шестидесятом году, не кажется мне чем-то из ряда вон выходящим; другие эмигранты поступали точно так же.