Искатель. 1977. Выпуск №1

Альпинист с виноватым видом развел руками:

— Если бы я знал, Ванюша…

— А еще переходить в ИСС собираешься! Аксен семь шкур с тебя спустит, если услышит «не знаю». Он таких слов не признает. Учти это.

— Может быть, и в самом деле не надо было учить Тобора этим проклятым прыжкам, — тихо сказал Костя. — Пусть бы передвигался на колесах. Либо гусеницах.

— Аксен прав: ты, Костя, прямо-таки генератор идей, — сказал Суровцев, прощаясь.

— Выспись как следует, Иван, — произнес ему вслед альпинист. — Ты не Тобор, тебе отдых нужен.

У выхода Суровцева поджидали Коновницын и Петрашевский. Остальные успели разойтись.

— Пройдемся, — предложил Коновницын.

Вечерело, и пластиковые дорожки, разбегающиеся в равные стороны от купона, начинали светиться. Долго шли молча — никто не хотел начинать тяжелый разговор.

— Вы куда сейчас, Сергей Сергеевич? — первым нарушил затянувшуюся паузу Петрашевский.

— Нужно малость прийти в себя, — вздохнул Коновницын. — Пойду к себе в гостиницу. Это, конечно, не Леонидион, о котором рассказывал нам Иван Васильевич. Ну, да и я ведь не являюсь почетным гостем Олимпиады.

Петрашевский и Коновницын шли по дорожке, с которой садовый робот, видимо, совсем недавно сгреб опавшие листья. Суровцеву дорожки не хватило, и он шагал рядом, по жухлой траве, тяжело переставляя ноги.

— Да, завтра нам всем опять предстоит нелегкое испытание, — подхватил Петрашевский.

— Нам, пожалуй, приходится не легче, чем Тобору, — вставил Суровцев.

Коновницын замедлил шаг и сказал:

— Давайте признаем: Тобор оказался неподготовленным к экзамену. Замысел интересен, согласен. Но модель явно не дотянута. Поспешили вы приглашать комиссию.

— Трассу дня он прошел, — произнес Петрашевский.

— А какой ценой? — воскликнул Коновницын. — Сколько штрафных очков он заработал? Мнение членов комиссии мне известно — я успел с ними переговорить. Оно у нас единое.

— Во время генерального прогона, накануне экзамена, Тобор показал… — начал Петрашевский, но Коновницын с живостью перебил его:

— Аким Ксенофонтович, миленький, да поймите же! Предыстория нас не интересует и интересовать не может. Если бы дело обстояло иначе, зачем нужны были б экзамены?

Суровцев опустил голову: возразить было нечего. Но его шеф не собирался без боя сдавать позиции.

— Хорошо, Сергей Сергеевич. Давайте говорить только о сегодняшнем цикле, — согласился он. — Разве сегодня Тобор занимался только тем, что набирал штрафные очки? А Трехмерный Лабиринт, который он прошел быстрее, чем планировалось?

— А как Тобор расправился с установкой для ядерного синтеза? — добавил Суровцев. — Он на ней добрых двести очков сбросил.

— Не спорю. Однако в звездной экспедиции Тобору предстоит решать не только логические головоломки, не только задачи на сообразительность.

Помолчали.

— А вулкан, через который Тобор перепрыгнул? — выложил Петрашевский главный козырь.

— Насчет вулкана разговор особый, Аким Ксенофонтович, — сказал Коновницын. — Прыжок с грузом был великолепным, признаю. И знаю, что тут главная заслуга принадлежит вам, академик.

— Не о том речь…

— Именно о том. Это была великолепная идея — насытить память белкового полной информацией о прыжках древних атлетов с тем, чтобы он в критических условиях поискал решение, которое нам самим неизвестно!.. Но согласитесь, товарищи, — продолжал Коновницын, апеллируя к Петрашевскому и Суровцеву одновременно. — Тобор сегодня перепрыгнул пропасть опять-таки благодаря смекалке, а не силе собственных мышц. Признаю, Тобор попутно сделал большое открытие — он показал нам, людям, как прыгали с грузом древние легкоатлеты. Это для наших спортсменов — ценный, а лучше сказать, бесценный подарок…

«Хочет пилюлю подсластить», — невесело подумал Суровцев.

— Кстати, у меня попутный вопрос к вам, как руководителям ИСС, — сказал Коновницын. — Вот вы говорили о генеральном прогоне Тобора накануне экзамена.

— Да? — вскинул голову Петрашевский, не понимая, с какой стороны ждать подвоха.

— Прыжок через пропасть входил в прогон?

— Да.

— Пропасть была такая же, как сегодня?

— Даже пошире.

— И Тобор одолел ее?

— Да. В обычном прыжке, — обрадовался Петрашевский. Я же говорю, Сергей Сергеевич, что Тобору по силам…

— Минуточку, — жестом остановил его Коновницын. — Дело-то оборачивается против вас. Тобор на предварительном прогоне без груза ведь прыгал?

— Без груза, — подтвердил Суровцев.

— Вот мы и подошли к главному, — сказал Коновницын. — Кому нужен аппарат, который не обладает надежностью? Кому нужна машина, которая сегодня ходит отлично, а завтра буксует в первой попавшейся канаве?

— Но сегодняшний прыжок Тобора… — начал Иван.

— Войдет во все учебники легкой атлетики, — раздраженно закончил Коновницын. — И все равно прыжок Тобора с грузом — частное решение задачи, хотя и остроумное. А мы должны быть уверены, что он в состоянии решать общие задачи. Причем решать с запасом надежности, без проколов. Вот этой уверенности у комиссии, увы, нет. Поэтому мы предлагаем прекратить испытания Тобора.

После паузы председатель Государственной приемной комиссии добавил:

— Нельзя рисковать Тобором.