Искатель. 1979. Выпуск №3

— Да почитай, государь, весь флот их стоит поперек пути. Как раз при Гангуте, у самого мыса… Как бы не пришлось зимовать, в Тверминском бае…

Каюта сильно пошла из-под ног. Затем страшный вал налетел на борт — с пушечным гулом разбилась волна. Фрегат задрожал.

— Зимовать?! — Петр потемнел, жилистые кулаки тяжело Давили лоции. Долго молчал.

— Ежели не помочь корабельным флотом. — робко продолжил командор.

— Каким флотом? — оборвал царь. — У меня боевых всего два фрегата! А прочие — покупная дрянь! Ходоки никудышные. Пушек нет, команды не обучены. Годны только издали показаться — для числа вымпелов. Но и это лишь малая малость противу других досад…

Палуба ходила ходуном, Петр прошагал ровно, тяжело вынося левый ботфорт, — хрястнул дверью.

— Дозорный! — : ветер сносил и рвал голос царя. — Сколько насчитал?

— Еще три корабля! — рассыпался ответ с верха мачты.

— Зорче глядеть! — Петр перекричал шторм.

— Есть глядеть… о-рче!

Петр вернулся — весь в зернистых брызгах. Ботфорты мокрые, в следах пены. В кольцах волос — бусинки воды.

— Друзья объявились, — сплюнул. — Англичане…

— На подмогу пришли? — робко понадеялся Змаевич.

— От той подмоги пришлось отойти в гавань — под заслон крепостных батарей…

— Союзники ведь. Может, все же купцы? — Командор улыбнулся недоуменно, даже сконфуженно.

Петр не ответил. Помолчав, приказал Ягужинскому выйти в море на фрегате и проведать, с каким намерением пожаловали союзники. Генерал-адъютант прошелестел по ковру — полубегом бросился из каюты. Змаевич продолжал вопросительно смотреть. Царь заговорил:

— Кто их знает? Честь у них, что одежда, — легко скидается. А купец ихний — солдата похлеще при оказии. Ненадежны они в дружбе и весьма завистливы.

Вдоль переборки каюты послышались скребущие, будто крадущиеся шаги. Петр, ухмыляясь, потянулся к светильнику, хотел потушить. Но в дверь уже вежливо стучали. Царь проскрипел Змаевичу шепотом:

— Опять этот надоеда Рой Дженкинс! По пути в Лондон занесли его черти в Ревель — и вот набивает оскому визитами. Скользок, каналья!

Получив дозволение, дипломат долго скрипел дверью и не мог войти — каюту сильно качало. Петр, морщась, поднялся встретить, но Дженкинс уже входил на нетвердых ногах. Жалко улыбаясь, держался рукой за плывущий косяк.

— Я зашел проститься, — вкрадчиво начал посланник, быстренько прилипая к указанному креслу. — Хочу также спросить ваше величество, не угодно ли передать что-либо моему королю?

— Моему любезному другу? Передам! Пошто шлет сюда боевые корабли под видом торговых?

— Видите ли, ваше величество… Цель их прибытия, думаю, не расходится с политикой Великобритании, принципы коей неизменны, как течение времени… Но я догадываюсь, — дипломат витийствовал свистящим простуженным горлом, — дело в том… Не кажется ли вам, ваше величество, — превращение Швеции в миролюбивое государство тянется уж очень долго? И не оттого ли, что Россия слишком много желает получить от Карла XII?

Петр уставился тяжелым остановившимся взглядом, словно окатил ледяной водой. Дженкинс невольно опустил глаза.

— Ваше величество! — опередил дипломат вскинувшегося царя. — Не все в моей власти! — Сожаление разыграл отменно, покачал головой.

Петр понимающе-разочарованно кивнул. Скрывая желчную улыбку, поправил тяжелые кольца густых волос. Некоторое время не слушал воркотню Дженкинса.

— …есть прожект об учреждении посреднического суда, коим можно замирить вас со Швецией… Вы хотите вернуть провинции, шведы их не отдают. Так войне не будет конца. Суд же вынес бы медиацию: условия мира, полезные для всех государств-интересантов, торгующих на северных морях…

— Игра втемную! Все будет тогда по мало скрытой воле Англии — какая тут медиация? А как же наш досельный навечный договор, коли за суд взялись? — Скулы царя, туго обтянутые смуглой кожей, зарозовели.

— Ваше величество! — на лице дипломата застыла полоска горячей улыбки. — Я вам скажу простую, как хлеб, правду… Великобритания еще не связывала себя навечно ни с кем и ни с чем… Это — откровение, за подобное головы скатываются с плах… К тому же у нас нет точных обязательств по трактату о Северном союзе…

Петр встал — заслонил светильник. Резко обозначился чеканный профиль лица. В возмущенном голосе пробился гортанный клекот.

— Точных, верно, не было.! От оных вы ужом ускользнули!

Набатно раскатилась волна, сотрясая фрегат, — затрещали снасти. Слышно было, как с палубы по бортам с плещущим гулом потекла вода. Светильник качнулся — резкий профиль лица Петра расплылся, заходил черной тенью по степе. Царь продолжил:

— Вот что! Было время, когда я предлагал шведскому сена ту умеренные претензии. Тогда я хотел возвращения только Ингрии, Эстляндии и Выборга. Но вольнолюбивые шведы, не знаю, но чьему совету, — Петр сделал многозначительную паузу, — на то не согласились. Теперь же, пусть хоть вся Европа запоет вслед за вами — я от своих требований ни на шаг не отступлюсь!

— Ах, ваше величество! — искушенный в лицемерии дипломат не справился с волнением. — Вы изнуряете нас своей гордой твердостью. И разрешите заметить — у вас очень мнительный нрав.