Искатель. 1979. Выпуск №3

— Вена! Вена! На Вену!

Карета рванула влево, вздымая пыль.

Лишь Ефросинья мягчила сердце, не давала копиться дорожным обидам — сгорел бы без нее от напрасной злобы. И он снова припадал к алым губам и упругой груди, успевая неистово ласкать ее, словно был четверорукий.

Щетинистыми хребтинами сутулились не по-русски жидкие леса. По синему пологу неба, напоминавшему ветристую лазурь над Невой, в кружевном дымосвете плыли австрийские облака. Темнота близких оврагов таила молчаливую угрозу — снова стало не по себе, горячим удушьем залило грудь.

Алексей громко забормотал:

— Я достану российскую корону!.. Достану через иноземную помощь…

Фурман сильно потянул вожжи волосатой ручищей. Кони резко повернули в сторону — и карета с грохотом опрокинулась в глубокую канаву. Со звоном посыпались стекла, отлетело и покатилось колесо. С храпом и ржанием вздыбились лошади…

Царевич вскочил, заходил по спальне — бледный, потерянный — как лунатик.

13

Всю ночь бригантина «Принцесса» пересекала Финский залив. Форштевень часто зарывался в гребни валов. За борт посносило лодки, бухты канатов, смыло трех матросов. Под утро, разбивая в ощепья поручни, рухнула грот-мачта. Под вольным разгулом ветра пушечным гулом хлопали паруса. Возле берегов Финляндии бригантину понесло к отмели, где белой гривой неистово колотился прибой.

Петр, в ночной рубашке, босой, с красными от сна глазами, выскочил на палубу, свирепо закричал растерявшемуся капитану:

— Бом-кливера ставить! Фор-стеньга-стакселя ставить! Триселя!.,

Матросы справились быстро. Бригантина задрожала, накренилась, залопотала парусами. Петр, насупясь, глядел суженными глазами, молчал.

«Принцесса» медленно стала отваливать от берега, где в громовых раскатах каталась крупная галька.

На второй день к вечеру море погрузилось в лиловые сумерки. По небу медленно рассыпался свет молодых звезд.

Лишь поздней ночью Петр высадился в бухте Тверминне, где стоял русский галерный флот.

В адмиральском шатре, раскинутом под навесом скалы, Петр и Змаевич выжали свои одежды прямо на хивинский ковер. Апраксин, от спешки нелепо одетый — в исподнем, но в парике, развел руками, запричитал:

— Воистину чудо, что не потонули! Нептун спас! Ах ты господи! Примите по чарке водки — простуду вышибет.

Генерал-адмирал из темного угла достал розовый графинчик, отлил против свечи, степенно поднес два серебряных стаканчика, огурчики, маковый крендель.

— Понимаешь, Матвеич, к Тверминскому баю на бригантине никак нельзя было подойти, — будничным голосом говорил Петр. — Да и лодка текла… Хорошо еще, нас ударило о песок, а то плавать бы нам сейчас стерлядками.

— Лихо было! — покивал головой Змаевич, вздрагивая от холода. — Но добрались, черт возьми! Может, и Нептун по мог, да наш государь тоже не плошал.

Петр уже угрюмо стоял перед зеркалом и большим гребнем расчесывал непокорные волосы. Небрежно бросил сушиться мундир возле раскаленной печки, за мундиром полетела и треуголка. Остался в короткой куртке из лосиной кожи и башмаках на босу погу, которые подвернулись ему па глаза в адмиральском шатре. Поднятой рукой остановил Апраксина, кашлянул трескуче и сердито.

— Зови генералов, Матвеич, не мешкай. И так в отписках дело проволочил.

— Государь! — Генерал-адмирал широко развел руки, веки его заметно дрожали. — Подсушиться бы сперва, ей-ей простуду схватить легко.

— Военный совет со мной будет, а не с моим видом! Апраксин выглянул из шатра, помахал рукой. Голицын и Вейде, стоявшие в ожидании, тотчас вошли..

Петр встретил их молча. Лицо непроницаемо — не поймешь: не то сердит, не то притворно весел.

Полуодетый царь смутил — таким еще не видали, — не знали, куда девать глаза.

— Ну как вам живется, господа генералы? — справился царь, выпучивая взгляд.

— На беды не жалуемся, ваше величество, — учтиво улыбнулся Голицын — князь, вельможа по роду и обхождению. — Неприятеля стережем да и конфузию ему исподволь готовим. Погода военным делам сподручная. Теплынь, благодать. Как под Москвой-матушкой в конце лета.

— Швед поставил капкан, но и сам стреножен позицией, — подхватил долговязый Вейде.

— Значит, Ватранг сам себя стреножил? — недоверчиво и затаенно-зло покосился Петр, снимая куртку: в шатре становилось жарко. — Уж больно добычливо выходит! А мне сдается — русский флот остановлен шведами без единого пушечного выстрела! Скоро вся Европа будет смеяться!

— Никак нет, ваше величество! — глуповато выпалил Вейде, конфузясь от недовольства Петра. — Все не так!

— Тогда похвально весьма, — Петр не смотрел — до времени прятал гнев: сердиться было некогда.

Вейде смущенно передернул плечами, забегал глазами с Апраксина на Змаевича и опять на Петра — пугался и недоумевал.