Искатель. 1979. Выпуск №6

Шамсутдин ничего не ответил. Только наклонил голову.

...Самолет прорвался сквозь облака. Вдали, в тумане, показались горы. Снег был и розоватым, и голубым, и ярко-серебристым.

— Смотри, Фарида, как красиво!

Она еще не привыкла к самолету. Она еще иг могла поверить в то, что произошло.

Последний перевал... — сказал Махмудбек.

Что? — не поняла Фарида.

Я говорю, что за этими горами начнется земля, зеленая

равнина. Потом город. Большой город. В нем родилась твоя

мать.

А там? Дальше?

90

— Синее теплое море. В это время оно совершенно синее...

И еще он хотел сказать, что за морем будет родная земля, родные люди. Самое светлое небо. И самые красивые горы... Одна из вершин с удивительным названием — Айкар.

У него, Махмудбека Садыкова, в паспорте, выданном много лет назад турецким консулом, стоит и этот псевдоним: Айкар-али... Консул выпвлнил просьбу Махмудбека: приказал записать в паспорт псевдоним, который часто появлялся в разных документах самых разных стран.

Правда, Махмудбек увидит Айкар не сразу.

Но они все равно увидят Айкар — «Лунный снег». Золотистые и розоватые краски на склонах горы. А внизу шумную, беспокойную речку.

Махмудбек\ молчал. Фарида, не отрываясь от иллюминатора, баюкала дочь. И пела. Тихо, без слов...

А он, Махмудбек, ведь никогда не слышал и даже не знал, что Фарида может петь...

Владимир РЫБИН

ИЛЛЮЗИОН

Фантастический памфлет

И

ндикатор замигал, и из динамика послышался хриплый приглушенный голос: — Операция переносится на шестнадцать ноль-ноль... Инспектор уголовной полиции Луис Мортон, вот уже третий день прослушивавший эту телефонную линию, вскочил, едва не опрокинув стул, кинулся к магнитофо-

92

ну. «Наконец-то гангстеры заговорили, наконец-то будет чем порадовать начальство!»

Что случилось? — спросил другой, испуганный, нервный

голос.

За мной следят.

Примени маскировку.

Применял. Берту разве проведешь?

Что буде-ет?!

Порядок будет. Только попозже, в четыре.

На старом месте?

Где же еще?

Условия?/

Захвата там по дороге.

Я прошлый раз приносил.

— Черту с тобой, припесу. А ты обеспечь закуску...

Мортон выругался п выключил магнитофон. «Опять эти

алкоголики договариваются. И ведь так темнят, сволочи, будто банк накрыть собираются».

Он прошелся по комнате, остановился у окна. Тень от угла дома, наискось перечеркнув улицу, подобралась к подъезду на противоположной стороне. Это значило, что день перевалил за половину и пришло время сбегать к папаше Цимке перекусить.

Мортон огляпулся па дверь и подумал, что пора бы явиться этому лентяю Роланду и сменить его у магнитофона. И едва он оглянулся, как дверь приоткрылась и в проеме показалась удивленная физиономия посыльного Форреста, которого все в участке звали просто Фо.

Шеф вызывает, — сказал Фо, оглядывая комнату так,

будто никогда ее не видел.

Я же на линии.

Мое дело — передать.

А ну посиди тут. Услышишь разговор, нажми вот эту

кнопку. Понял?

Фо пожал плечами, отчего тонкие погончики на его плечах быстро вскивулись и опали, словно крылышки.

Шеф был зол. Он кинул на стол лист бумаги, ткнул в него пальцем.

— Полюбуйся.

Мортон наклонился и прочитал:

«Готовится ограбление музея... этого месяца будет украдена...»

Какого музея? — спросил он.

У этого балбеса Форреста надо спросить, — взорвался

шеф. — Вскрывал конверт и, видите ля, ненарочно отхватил

ножницами чуть не половину письма.

Так приложить срез...

Нету среза. Он, видите ли, сжег его. Мало ему зажи

галки, вздумал о г бумажки прикурить.

Что он, кретин? .

А ты сомневался?! Дождется, выгоню я его...

Шеф не первый рач грозился это сделать, да все откладывал, больно уж безотказен был этот Форрест. Когда все ва-

93

лились с ног после очередной гонкп за гангстерами, один Фо безропотно оставался дежурить п вторую и даже третью смену. Да и неплох он был при выездах, бывало, шел на выстрелы, как заговоренный.

Ясно же — Музей искусств. — Мортон вынул из карма

на газету, неторопливо принялся читать: — «...Одпа только

мраморная богиня, выставленная в новой экспозиции, оцени

вается в два миллиона...» Столько пишут о стоимости, что эту

выставку просто не могут не ограбить.

Сам знаю, что Музей искусств, — сказал шеф. — Это

не первое предупреждение. Вот почитай.

Он кинул через стол другую бумагу.

«Газеты пишут, что богиню в два миллиона невозможно

украсть, — вслух прочел Мортон. — Заявляю: это ерунда.

В доказательство я ее украду. Это теперь дело моей чести...»

Каково? — воскликнул шеф. — Украсть — дело чести!

Если «убить» может быть делом чести, то почему не мо

жет — «украсть»?

Шеф поднял голову, в упор посмотрел па Мортона.

А у тебя что?

Пока ничего.

Почему же ты ушел из аппаратной?

Вы велели...

Я велел прийти, когда что-нибудь будет.

Фо сказал...

— Опять Фо?! — взревел начальник. — Гони его к черту!

Мортон кинулся в аппаратную. Фо, развалившись, сидел

на стуле, включив динамик на полную громкость, слушал какого-то слезливого сопляка, жалостливо объясняющегося по телефопу в любви особе с томным голосом.

Иди, тебя шеф зовет, — мстительно сказал Мортоп Фор-

ресту.

Зачем?

Мое дело — передать...