Искатель. 1980. Выпуск №3

После ужина (жареные бобы с хлебом, да и тех мало) мы с Джерри сидели за столом и листали его комикс. С уходом Чарли конюхи остались без радио, и по вечерам стояла тоска смертная. Ленни и Кеннет играли в кости прямо на полу. Сесла не было — как обычно, наливал где-то глаза. Рядом с Джерри сидел окруженный тишиной Берт — он смотрел, как катаются по бетонному полу кубики.

В раковине выстроилась горка грязной посуды. Из-под потолка бахромой свисала паутина. Голая электрическая лампочка тускло освещала выложенную кирпичом комнату. Кто-то пролил на столе чай, и угол комикса стал мокрым и бурым.

Я вздохнул. И чего я терзаюсь? Да я должен быть счастлив, что вот-вот расстанусь с этой убогой жизнью, тем более у меня фактически нет выбора!

Джерри поднял голову от комикса, заложив страницу пальцем.

— Дэн.

— Что?

— Мистер Эдамс бил тебя?

— Да.

— Я так и понял. — Он несколько раз кивнул, потом снова уткнулся в комикс.

Я вдруг вспомнил, как он выглянул из соседнего с Мики денника, когда Эдамс с Хамбером вызвали меня на экзекуцию.

— Джерри, — медленно сказал я, — ты слышал, о чем говорили мистер Эдамс и мистер Хамбер, пока ты был в деннике черной охотничьей мистера Эдамса?

— Слышал, — откликнулся он, не поднимая головы.

— И о чем они говорили?

— Когда ты убежал, мистер Эдамс засмеялся и сказал хозяину, что долго ты не выдержишь. Не выдержишь, — повторил он, как припев, — не выдержишь.

— А о чем они говорили до этого, ты слышал? Когда только подошли туда, а ты еще выглянул и увидел их?

— Они были сердитые из-за Мики. Сказали, что возьмутся за следующего сейчас же.

— А еще что-нибудь они говорили?

Он наморщил узкий лоб. Морщины эти означали — он хочет сделать мне приятное и старается вспомнить изо всех сил.

— Мистер Эдамс сказал, что ты пробыл с Мики слишком долго, а хозяин говорит, да, это плохо… плохо и… да, рискованно, и лучше, чтобы тебя не было, а мистер Эдамс говорит: «Да, давай и побыстрее. Как только он уйдет, мы сразу возьмемся за следующего». — Он победно открыл глаза — вот он все и вспомнил!

— Повтори конец, — попросил я. — Самый конец.

Он послушно повторил:

— Мистер Эдамс сказал: «Давай и побыстрее.

Как только он уйдет, мы сразу возьмемся за следующего».

— Джерри, — сказал я, — я ухожу отсюда. Не могу же я оставаться, если мистер Эдамс будет меня бить! Раз такое дело, надо уходить.

Мы взобрались наверх по лестнице и нырнули в наши неуютные постели. Я лежал на спине, сцепив руки за головой, и думал: завтра утром Хамбер своей палкой будет проверять мои кости на прочность. Я грустно усмехнулся. Как перед походом к зубному врачу: пока ждешь, волнуешься, а в общем-то ничего страшного. Я вздохнул и повернулся на бок.

На следующий день, как и следовало ожидать, операция «Выселение» развернулась полным ходом.

После второй поездки, когда я расседлывал Доббииа, в денник вошел Хамбер и как следует огрел меня палкой по спине.

Я выпустил из рук седло — оно упало прямо в свежую кучу навоза — и круто обернулся.

— Что я не так сделал, сэр? — обиженно спросил я. Раз уж все решено, облегчать ему жизнь не буду. Но у него уже был готов ответ.

— Касс сказал мне, что в субботу ты опоздал к началу вечерней работы. И подбери сейчас же седло. Это еще что такое — бросать седло в самую грязь?

Он стоял, широко расставив ноги, глазами оценивая расстояние.

Что ж, ладно. Еще один удар, не больше.

Я повернулся к нему спиной, чтобы поднять седло. Я взял его в руку и уже начал разгибаться, но тут он ударил меня снова, примерно по тому же месту, но гораздо больнее. Воздух со свистом вырвался сквозь зубы.

Я бросил седло в грязь и заорал:

— Я ухожу!! Баста! Сию же минуту!

— Вот и прекрасно, — процедил он с видимым удовольствием. — Можешь собирать манатки. Документы получишь в конторе.

Он повернулся на каблуках и, чуть прихрамывая зашагал прочь. Своего он добился.

Я распрямил спину, поморщился. А седло Доббина пусть в навозе и валяется. Это хороший штрих. Символ грустного конца.

Глава 15

Я снял с мотоцикла полиэтиленовую пленку и медленно вырулил из двора конюшни. Конюхов не было — шла третья проездка, к тому же не последняя. Только я задумался, как же пять конюхов будут управляться с тридцатью лошадьми, навстречу мне попался пройдошистого вида паренек с вещмешком за плечами, тащившийся к воротам конюшни. Еще один представитель армии отщепенцев. Эх, парень, знал бы, что тебя там ждет!

Я доехал до Клеверинга, мрачного шахтерского городка с узкими улочками, на которых стена к стене теснились дома рабочих. Убогое впечатление скрашивал лишь торговый центр из хрома и стекла. Оттуда я и позвонил в лондонский дом Октобера.

Трубку снял Теренс. Лорд Октобер, сообщил он, улетел в Западную Германию. Там его фирма открывает новую фабрику.

— Когда он вернется?

— Думаю, в субботу утром. Улетел в воскресенье, сказал, на неделю.

— Значит, на выходные он поедет в Слоу?

— Скорее всего. Он говорил, что обратно полетит прямо на Манчестер, и никаких специальных указаний не оставил.

— Не могли бы вы найти для меня адреса и телефоны полковника Бекетта и сэра Стюарта Мэкклсфилда?