Искатель. 1981. Выпуск №6

Переговоры ГАИ. Он давно уже понял: если представить, как соотносятся все три указанные в письме завода с Госбанком, учесть засады и блокировку, то можно без труда понять, что во время этих перевозок почти полгорода будет надежно прикрыто. Если группа пойдет на налет где-то здесь, все ее возможные отходы будут блокированы в течение трех-пяти минут. Полгорода. Но ведь остаются еще другие полгорода. Восток и северо-восток, район аэропорта и Московско-Приморское шоссе. Сейчас, в ближайшее время, в этой части будут перевозиться крупные партии денег: из Госбанка на «Сельмаш» и «Большевичку», из трансагентства в Госбанк и из Госбанка в аэропорт. Особенно его интересовала именно эта перевозка в аэропорт, так как она не прикрыта радиоконтролем — пусть там и очень опытные инкассаторы. Так как лучшие силы УВД стянуты сейчас в другую часть города, го получается, что все эти четыре перевозки фактически не прикрыты. Конечно, надо учитывать, что на всех четырех машинах есть вооруженная охрана, а три из четырех маршрутов на всем пути следования контролируются по радио. Надо учитывать также тщательно разработанную систему мобильных ПМГ и то, что после первого же сигнала об ограблении все магистрали в городе будут перекрыты, а на загородных предупреждены посты ГАИ и в случае необходимости высланы вертолеты. Так что формально все эти перевозки, конечно, подстрахованы; и все-таки это обычное прикрытие. Обычное и для серьезного, основательно разработанного налета явно недостаточное. Явно.

Разговоры в эфире. Перекличка постов, мелкие происшествия по городу, переговоры по СКАМ. Эти разговоры в эфире на все время его пути, часов до четырех, станут постоянным фоном. Весь его расчет и все надежды сейчас только на них, на эти разговоры в эфире. Голубая мечта, что Семенцов еще до четырех возьмет налетчиков у «Судостроителя», но это не более чем голубая мечта. Если налет действительно организован серьезно, то он может произойти в любой точке города. А это значит, что он сам, конечно же, наткнуться на следы преступной группы в первые минуты налета не сможет.

Ровнин убрал громкость приемника; теперь голоса звучали приглушенно. Навстречу не спеша двигались дневные улицы, и он вдруг подумал, что за два с лишним месяца в Южинске он так и не успел по-настоящему рассмотреть эти улицы. Вот такие, какими он их сейчас видит. Заполненные солнцем, оживленные, южные, с особым ароматом и вообще с чем-то особым, что может быть только у южного города. Это особое он знает, помнит с детства, но так и не может понять, в чем же оно, это особое. Ну в тентах, в кофейных под открытым небом. Но прежде всего это особое скрыто в запахе. Он, например, уверен, что это смешанный с выхлопными газами запах дынных корок, к которым примешивается ветер с моря. Здесь, в центре, да еще в это время, меньше красоток в скупых сарафанах и юношей в замысловатых теннисках, белых брюках и пижонских кепочках. Тут в это время дня несколько другой коленкор; народ идет постарше. Стоят за газированной водой командированные, вымокшие в своих костюмах и рубашках с галстуками. Тучные дамы в крепдешиновых платьях и немыслимо широкополых шляпах несут сумки с фруктами. Среди отдыхающих сразу можно выделить отцов семейств в стандартных солнцезащитных очках и шапочках с большими козырьками и одинаковой надписью на околыше: «Южинск». В скверах и на набережных сидят и режутся в шахматы и домино старички в ковбойках. Конечно, это центр, а не пляж и ресторанчики на берегу, возле которых совсем другой дух.

Минут через десять по сторонам потянулись двухэтажные домики из побуревшего кирпича. Ровнин понял, что это последние дома города; на табличках написано «улица Ветеранов», а улица Ветеранов замыкает окраину и заканчивается лесопарком. Дорога, ведущая сквозь лесопарк, выходит на развилку. От развилки прямо тянется дорога на аэропорт. Направо начинается Приморское шоссе; пройдя вдоль линии пляжей, у порта оно сворачивает в город. Налево идет Московское шоссе, начинающееся уже за чертой города и ведущее на север.

Мелькнул в зелени и остался сзади последний двухэтажный домик, и сразу же за ним начался лесопарк. Въехав под кроны деревьев, Ровнин прислушался к фону в приемнике. Голоса звучат почти непрерывно, иногда накладываясь и перебивая друг друга. Все, что он пока услышал за это время, было главным образом переговорами постов ГАИ и докладами о мелких происшествиях. Среди них только один раз он услышал экстренное сообщение о наезде: на углу Большой Садовой и улицы Нестерова грузовая машина сбила велосипедиста. Позже постовой сообщил, что пострадавший доставлен в больницу. Вслушиваясь в эфир, он перешел на другую волну. Следить за всеми сообщениями на диапазоне УВД было трудно, но Ровнин понимал, что если он и может на что-то рассчитывать, то только на эти монотонные и непрерывные переговоры.