Искатель. 1983. Выпуск №1

Вернулось беспокойство и с ним жесткая готовность действовать. Поезд, утишив ход, затормозил на каком-то полустанке. Антон пробрался к чуть отъехавшим дверям, вглядываясь в темноту. Откуда-то запахло печеным хлебом, тупо засосало под ложечкой, но есть почему-то не хотелось. Теперь он различал в темной, с синеватым отливом дали что-то похожее на рощу, за которой подымались светлые дымки — там, наверное, было село. И вдруг замер: вдоль вагона не спеша шел мужчина в кожанке, с кобурой на боку. Не тот ли, что проверял на станции эшелоны? Странно. На мгновение взгляды их встретились. Или ему показалось? Немец, чуть замешкавшись, прошел дальше, и Антон, даже не успев отпрянуть, слышал, как он оправляется у колес. И лишь когда поезд тронулся, перевел дух и, перешагнув штабель, свалился к Борису на мешки.

— Что там? Заметили?

— Вроде бы нет.

— Заметил бы, поднял шум, — убежденно промолвил Борис. — Не сидится тебе… — Вдруг, приподнявшись, горячо заговорил: — Может, нам не доезжая спрыгнуть? На станции опасно, все на виду…

— Неизвестно, где мы находимся, — перебил Антон.

Хорошо бы спрыгнуть, не доезжая станции, как только товарняк сбавит ход. Правда, может заметить поездная охрана. Или лучше не рыпаться, пока не отведут на запаску, раз уж это конечный пункт. Уставший мозг, борясь с навалившейся дремотой, подкидывал один вариант за другим и неожиданно отключился, потух. Незаметно для себя уснул — сморило наконец…

Очнулись от толчка. Эшелон стоял, в дверную щель чуть заметно брезжил рассвет. Не сговариваясь, торопливо подхватились, приникли к дверям. Эшелон дернулся, медленно подтягиваясь к станции.

В лиловой полумгле возник заваленный под тяжестью ракит деревянный забор, свинцово блеснуло озерцо с белыми комочками гусей, старинная, колоколом, водонапорная башня. Что-то знакомое было в этой полузабытой картине… Нежск!

— Приехали…

Сейчас действовать, пока не поздно. Антон весь напрягся, прислушиваясь. Где-то рядом заскрипели шаги по гравию, издалека кто-то пискляво окликнул по-немецки:

— Эй, гауптман, собирай свою команду — и в комендатуру!

— Зерно из Варницы подвезли? — спросил хриплый голос, и Антон, замерев, увидел остановившегося почти у самых дверей вагона все того же, в кожанке.

— Быстро там у вас в тылу соображают, гауптман. Варница еще у русских, встали как вкопанные. Возьмете что есть, часть вагонов тут останется. А грузчики будут к восьми. Грузчицы тоже. — И тонко, отрывисто засмеялся.

Кожанка: все еще маячила перед вагоном, вглядываясь куда-то вправо, и Антон, скосив глаза, увидел темную, почти сливавшуюся с забором фигуру, неспешно шагавшую обочь путей. Различил в темноте надвинутую кепку, бороду, ружье и, похоже, рюкзак за спиной. Вот он остановился, покашляв, немец в колонке спросил на ломаном русском:

— С охотой, папаша?

— Какая охота, — глухо донеслось в ответ, — война зверье распугала.

— Ясно. Как тут поближе до комендатуры?

— На ту сторону прямиком.

Немец в кожанке кивнул и тронулся с места, слышно было, как ухнул под его ногами пол тамбура, шаги удалились по ту сторону эшелона и вскоре затихли, а охотник все еще стоял у путей напротив вагона, расставив ноги, и с видимым безразличием стал закуривать.

Что делать?.. Через минуту-другую, немцы начнут обходить вагоны, и тогда им крышка — на виду у всех далеко не убежишь. А этот с бородой все стоит, покуривает, гад. И немцев не боится, прихвостень. Волнение сменилось напряженностью, в висках стучало. Чтоб тебе провалиться, зараза! шел бы своей дорогой, да поскорей! А старик все смотрел раздумчиво и, кажется, в одну точку, в прорезь дверей, точно и в самом деле мог что-то разглядеть. Или его соблазнял незакрытый вагон, и он норовил заглянуть и чего-нибудь стащить? Мало ли добра в товарняках… Где-то тут рядом начинается лес, кажется, подальше, за семафором. Выскочить и пройти мимо деда… В крайнем случае, если подымет шум, их двое… А там дай бог ноги. Да и станет ли он лезть в это дело, пойдет себе, не обращая внимания, если не дурак. И не враг…

— Пошли!

Носком сапога Антон откатил дверь…

И в этот момент старик двинулся чуть наискосок, может, ему тоже надо было переходить на ту сторону станции через тамбур. На мгновение остановился, чуть повернув голову, обронил, словно сейчас лишь увидел Антона:

— Зайцы-путешественники?

И кажется, даже подмигнул. В темноте блеснули глаза под надвинутым козырьком, все остальное лицо тонуло в густой бороде. Почудилось, что где-то он видел этого человека, слышал глуховатый голос. Нет, не было у него знакомых мужиков с бородами. На мгновение обожгла мысль — а вдруг его узнали, мало ли перебывало у отца людей! Всяких. А сейчас тут немцы.

Закурить не хотите? — спросил бородач, уже словно бы тронувшись с места и ничуть не удивляясь им — мало ли ездят сейчас по дорогам войны, может, принял их за окруженцев — только сейчас Антон вспомнил, что ведь они в летных шлемах, правда, в темноте не поймешь.

— Не курим. Хромай дальше, папаша.

— Издалека путешествуете?

— Да тут рядом, из-под… — отозвался Борька и тотчас умолк — как обрезали.