Искатель. 1983. Выпуск №4

— Не угадали. — Тон беседы немного сбил Нарышкина с намеченного плана допроса, и Морозов поспешил на помощь, решив сразу осадить Лаевского. — Роковой вы человек, Владислав Борисович. В свое время ваш ученик Гришин чуть не получил высшую меру наказания. А недавно убит в своей квартире опять же ваш знакомый Хабалов Федор Степанович.

— Хабалов… Хабалов? Нет, не знаю! Что-то вы путаете…

— А если подумать? Хабалов, гравировщик из магазина «Подарки», вот его фотографии. Морозов разложил их перед Лаевским. Вглядевшись, тот провел рукой по лицу, словно отгоняя какие-то неприятные воспоминания, и обратился к Нарышкину:

— Боже мой, вот о ком речь, — вздохнул он одновременно печально и с облегчением. — Конечно, я его знал. Он делал мне медную табличку на дверь, на папку. Кстати, совсем недавно. И раньше я пользовался его услугами, когда шел к друзьям на юбилеи — гравировку на хрусталь, серебро. Так это что же, значит, его убили? А за что?

— Спасибо, Владислав Борисович, что вспомнили, — спокойно сказал Нарышкин. — Действительно, в ваши годы и при столь обширном круге знакомых всех не упомнишь.

— Если я чем могу помочь…

— Скажите, пожалуйста, где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Хабаловым?

— Все предельно просто. Лет пять-шесть назад зашел я в магазин «Подарки», купил для друга портсигар, попросил нацарапать монограмму. Хабалов выписал квитанцию, велел зайти через пару дней, а мне надо было тогда же. Ну… я заплатил сверх, он сделал надпись при мне, разговорились. Так я узнал его имя. Вот, собственно, и все.

Нарышкин молча протянул художнику протокол допроса. Тот расписался, раскланялся:

— Успеха вам, Николай Николаевич. Сожалею, что не смог помочь. Тяжесть теперь на душе… — подчеркнуто вежливо поклонился он на прощание.

— Что-то Владислав Борисович крутит, — делая пометки в блокноте, нарушил молчание Нарышкин. — Если знакомство с Хабаловым носило столь невинный характер, мог бы и побыстрее вспомнить. Хотя, думается, к убийству Лаевский отношения не имеет.

Начальник отдела кадров ювелирной фабрики «Кристалл» внимательно изучил удостоверение старшего инспектора МУРа, предложил садиться:

— Куранов, Чем могу быть полезным?

— Четыре года назад у вас работал некто Хабалов Федор Степанович. Меня интересует все об этом человеке: как трудился, не был ли замешан в каких-нибудь махинациях, почему ушел с фабрики, то есть истинная причина увольнения.

— Конечно, конечно, — согласился Куранов, перебирая бланки в картотеке уволенных, — а вот и он. Теперь я вспомнил этого типуса, пьяница он. Правда, работал хорошо, огранщик был первоклассный, но не реагировать на низкую дисциплину труда мы не могли. У администрации терпение лопнуло, объявили мы ему два выговора в приказе, и он, не дожидаясь последствий, сам ушел. Трудовую книжку не хотел портить.

— Понятно, — протянул Борис Петрович. — А не могли бы вы подсказать, были ли у него друзья, приятели?

Куранов задумался.

— Дело в том, — пояснил Морозов, видя замешательство кадровика, — что недавно Хабалов был убит в своей квартире, мы ведем розыск преступников. Хотелось бы найти кого-нибудь, кто мог бы обрисовать, что это был за человек.

— Вот теперь ясно.

Куранов поднял телефонную трубку, набрал номер.

— Добрый день, это Петр Максимович. Пришлите, пожалуйста, в отдел кадров Конина Олега Сергеевича.

Ждать долго не пришлось. Приоткрылась дверь, и на пороге вырос невысокий плотный мужчина в белом халате.

Куранов встал, забрав какие-то бумаги:

— Я буду по три семнадцать.

Морозов не торопился начать разговор: разложив на столе свою папку, достал авторучку, блокнот. Было заметно, что приглашенный нервничает, лицо его покраснело, лихорадочно блестевшие глаза уставились в одну точку.

— Познакомимся, Олег Сергеевич. — Я — старший инспектор уголовного розыска, капитан Морозов Борис Петрович. Если не возражаете, задам вам несколько вопросов.

— Да, да, пожалуйста, — скороговоркой выпалил Конин. Морозов уточнил его адрес, семейное положение и узнал, что после армии он пришел на фабрику учеником огранщика, потом получил разряд и стал работать самостоятельно. Три года назад женился, купил двухкомнатную кооперативную квартиру, потом обменял ее на трехкомнатную. Всего на фабрике одиннадцать лет.

— А зачем вам все это? — хриплым голосом спросил Конин, вытирая со лба капли пота.

— При каких обстоятельствах вы познакомились с Хабаловым?

Огранщик побледнел.

— Я… работал с ним вместе… учеником… у него был…

— Да вы не волнуйтесь, Олег Сергеевич.

— А я и не волнуюсь, — дрожащим голосом ответил Конин, старательно отводя глаза…

— Дело в том, что я веду расследование убийства Хабалова. А вы как его бывший ученик, коллега, столько проработавший бок о бок, наконец, как друг семьи являетесь свидетелем по делу…

Внезапно этого крепкого на вид мужчину стал бить озноб, даже зубы заляцкали.

— Что это с вами?

— Я себя плохо чувствую. На больничном, пришел, чтобы помочь со срочным заказом. А тут вы с этим убийством.

— Как вы узнали, что Федор Степанович убит?

— Я же на его похоронах был, меня Зоя пригласила.

— А после похорон она вам звонила?