Искатель. 1983. Выпуск №4

— Пожалуйста, проходите, садитесь, Раиса Семеновна. А вы, Зоя Аркадьевна, теперь можете идти. Сейчас отмечу вам повестку.

Хабалова резко встала, схватила листок и бросилась к двери. Нарышкин проводил ее взглядом, гадая, чем вызвана столь бурная реакция, но ответа не находил.

— Раиса Семеновна, я пригласил вас, чтобы допросить в качестве свидетеля но делу об убийстве Хабалова Федора Степановича.

— О господи! — прошептала женщина и перекрестилась. — Я о таком впервые слышу.

— Это муж Зои Аркадьевны, вы разве не знали ее фамилию?

— Нет. Я и по отчеству-то ее не знала. Зоя, и все тут.

— Тогда, расскажите мне о вашем постояльце Савелии: кто он, откуда приехал, сколько прожил?

— Сдала я комнату Савелию Матвеевичу в начале марта, — зачастила Боброва. — Заплатил сразу девяносто рублей за три месяца вперед и жил себе.

— Как фамилия вашего постояльца?

— Вот фамилию-то я запамятовала. Да и зачем она мне, чай, не грабитель какой-нибудь. У самого денег девать некуда.

— Хорошо, можете не вспоминать. Все его данные я узнаю в милиции. Вы ведь его прописывали?

Словоохотливая пенсионерка разом сникла.

— Виновата я, — тихо призналась она. — Он мне пятнадцать рублей дал и паспорт на прописку. Я записала на бумажку и фамилию, и все, да вот бумажку куда-то заховала. Вы уж извините меня, старую.

— Постарайтесь вспомнить фамилию.

— Как-то на «л», Лисицын… нет, не помню.

— Может быть, Соболев?

— Ой, правильно, Соболев! Точно, Соболев! — обрадовалась старушка и даже перекрестилась.

— Откуда он приехал?

— Кто ж его знает? Говорит, что сибиряк. Я к нему с распросами не лезла. А отбыл он двадцать шестого мая в обед. Собрал вещички и с Зойкой на такси.

«Накануне убийства, — отметил для себя Нарышкин. — Это он мог сделать, чтобы обеспечить алиби».

— А не говорил Савелий Матвеевич, куда и как едет?

— Ничего не говорил, да я и не спрашивала. Поинтересовалась только, когда его ждать. Ответил, что не знает. Я еще подумала, что он с Зойкой улетает, два билета заказывал через какого-то друга по телефону на двадцать восьмое мая. Только вот куда — не расслышала, уж извините старую.

На другой день Николай Николаевич отправил запрос — в УВД Магаданской области с просьбой сообщить сведения, имеющиеся в отношении Соболева Савелия Матвеевича. Затем со ссылкой на номер уголовного дела наложил арест на вклады и переписку Хабаловых и, позвонив Морозову, пригласил его и Козлова к себе.

— Так вот, друзья мои, хочу совет держать, что дальше делать будем, — необычно веселым тоном встретил их Нарышкин. — Кое-что и мы за столом раскапываем… — Он подробно изложил содержание вчерашних допросов. — Таким образом, можно предположить, что убийца — любовник Хабаловой, Соболев Савелий Матвеевич, или некий «Икс», действовавший в сговоре с ним. Но убийство на почве ревности, особенно преднамеренное, сейчас музейная редкость. Хотя отбрасывать этот вариант мы не можем из-за поведения Хабаловой. Слишком уж упорно скрывает она от нас своего возлюбленного. Остается еще и вторая версия — ваша, Борис Петрович. Можно допустить, что Хабалов когда-то участвовал в махинациях, вышел сухим из воды, а соучастник по его вине осужден. Теперь тот отбыл срок, вернулся и отомстил. В таком случае нужно искать не Соболева, а кого-то третьего…

— Тем более что и у нас есть новости, Николай Николаевич, — вступил в разговор Морозов. — Вчера вышел на работу Дмитриев из ОБХСС и рассказал кое-что интересное. Оказывается, Конин Олег Сергеевич является одним из продолжателей весьма оригинального метода хищения бриллиантов путем наращивания веса. Раньше в этом подозревался Хабалов, но уличить не смогли, успел уволиться с «Кристалла». А ученик пошел по стопам учителя.

— Что это за метод? — заинтересовался Нарышкин.

— На фабрике огранщиков много. Каждый получает в работу алмазы, причем даже самый опытный мастер не может заранее точно предсказать, какой по весу бриллиант получится после обработки.

— Неужели? — удивился Нарышкин.

— Да. Так вот Конин, по мнению Дмитриева, когда-то купил в ювелирном магазине изделия с алмазной крошкой, выковырял осколки из оправы, и они стали его, так сказать, первоначальным капиталом. Огранивая на фабрике алмазы, он подменял их: себе брал чуть покрупнее, а сдавал свои, поменьше. Математика в цеху простая: десять взял, десять отдал. Вес роли не играет, поскольку потери неизбежны. Конин не торопился, действовал осторожно, постепенно увеличивая вес своего капитала.

— Так, так, — прищурился Нарышкин. — Интересно, почему сей смекалист не пришел вчера по вызову на допрос? Я звонил домой, там тоже никто к телефону не подходил. Борис Петрович, вы не могли бы выяснить причину?

— Постараюсь. — Морозов взялся за телефон. — Добрый день, Петр Максимович, Морозов беспокоит. Хотелось бы еще раз поговорить с Кониным. Когда это можно сделать?

— Ничего не выйдет, — огорчил его начальник отдела кадров «Кристалла». — После вашей беседы он больше не появлялся. Вчера позвонила жена и сообщила, что Олег Сергеевич попал в больницу имени Ганушкина.

— А что с ним?

— Чего не знаю, того не знаю.