Искатель. 1983. Выпуск №1

Все, кто был рядом: Арсланбеков, Борис, Антон, Васька — смотрели теперь на майора, словно от него зависело оживить молчавшую, как смерть, огневую засаду с неизвестными ребятами, в сущности, тыловиками, может быть, впервые оказавшимися лицом к лицу с врагом, — открой они огонь, и эта темная лава могла смести их мгновенно. “Струсили?” — словно было у всех на языке, никто не произнес его вслух, лишь у Бориса вдруг сорвалось:

— Разрешите мне туда, майор. Еще успею…

— Отставить…

— А вы… верите в них?

— В них-то я верю…

Антон заметил, как Борька чуть заметно дернулся, словно его хлестнули по лицу.

— Старшина, — сказал майор не оборачиваясь, — возьми с собой кого-нибудь…

Он не договорил — немцы вдруг открыли огонь и побежали. Казалось, пламя вырывалось у них из животов. Выпрыгивать из окопа было поздно, густо, с посвистом засекло воздух. Немцы были совсем близко, метрах в полуста, хмурые, сосредоточенные, какие-то все одинаковые в лунных потемках.

Замерла отведенная рука майора, сжимавшая ракетницу.

Что-то вдруг произошло: справа над бруствером замаячил Борькин шлем, блеснула на отлете винтовка, и голос его, незнакомо взвизгнувший, ударил по ушам:

— За мной! В штыки их, ребята-а!

— Назад! — заорал Арсланбеков, схватив Борьку за ногу, но тот, как-то странно крутнувшись, уже падал на бруствер. Несколько человек, метнувшихся следом, залегли. И одновременно взвилась ракета, полого как снаряд ударившись о немецкую цепь, и окопы захлебнулись в огне.

…Время словно остановилось, замерло. Где-то слева завязалась рукопашная. Белая кубанка горца металась вдоль окопа, взлетал автомат, рядом кренилась в ударах длинная ломаная Васькина фигура, все перемешалось, хрипя, матерясь, сплетаясь в живой стонущий клубок, и. опять стена огня отсекала, откидывала орущую массу гитлеровцев, а кубанка уже снова мелькала вдали, и оттуда слышалась ругань, надсадный голос Арсланбекова…

— Бей, бей гадов, рэ-ежь!

Васька сидел уже на дне окопа у самых ног Антона и, обхватив руками голову, приговаривал:

— Ну японский бог, ничего не вижу, ну падла…,

Антон едва разжал занемевший на спуске палец, нашарил на поясе тяжелый диск, стараясь вбить его дрожащей рукой, не успел — совсем близко увидел ощеренный рот, чьи-то ноги, взлетевшие над ним, с размаху двинул прикладом по темному навалившемуся на старшину телу, по каске, по затылку… И снова жал на спуск до глухоты, до звона в ушах, пока кто-то не стукнул его по плечу. Оглянулся на сверкнувшие мимо белки лейтенанта.

— Береги патрон!

И словно пелена спала с глаз: темными живыми комьями отползала в беспорядке вражеская цепь, и тотчас по окопам часто ударили минометы, ком земли хлопнул по зубам, он сплюнул липкий песок, с солонцой, уткнулся головой в сухую насыпь, пережидая оглушающий треск, дыша гарью, пылью, порохом.

Старшина, напяливая мятую пилотку, ткнул его в бок, рванув зубами белый марлевый пакет.

— Спасибо, малый…

Это за немца, того, с каской.

— Это ж надо, — нервно посмеивался старшина, бинтуя руку поверх гимнастерки, — это ж надо, какой случай! Марусь, давай помогай!..

Здоровенная санинструкторша склонилась поодаль над Борисом, юбка обтягивала ее бедра. Стоявший под ними горец-лейтенант, отводя глаза, ругался:

— Кой черт тебя понес? Людей берегать надо, не патрон. Сбил нам время! Герой, елки мать…

Луна висела над полем как огромный фонарь. Видно было, как отползают в ложбину немцы, оставляя на поле убитых и раненых, казалось, человеческими голосами стонет земля. Майор был без фуражки, со встрепанным седым вихром, всматривался в лунные сумерки, откуда слышались обрывистые команды, — темная масса оттягивалась влево, к кустарнику. Он что-то пробормотал про себя, повернувшись, отыскивая кого-то глазами. Посторонился, пропуская медсестру и какого-то солдата, тащивших на плащ-палатке Бориса. Несколько тяжелораненых уже были отнесены за хату, где стояла запряженная повозка и пугливо всхрапывал конь. Мысли все еще рвались вразброс. Антон помог вытащить Бориса наружу. Мертвенно-белое лицо его чуть кривилось в улыбке.

— Куда тебя?.. Тяжело? — спросил Антон.

— Не знаю. В живот… — Голос его словно бы пропал. Антон нагнулся и уже вблизи увидел все тот же тонкий рот в усмешке. — Не жалей. Все тут останемся…

— Помолчал бы.

— Старшина, — окликнул майор, — документы в порядке?

— На возу, товарищ майор. При ездовом.

— Пусть грузит раненых — легкие пешком. И дует на Морозовку, может, проскочит. Все равно остальных вывозить не на чем.

Остальные, подумал Антон, это те, кто еще будет ранен. Им оставаться здесь, с теми, кто пока жив. А Борьке, может, и повезло.

Старшина вскоре вернулся, майор о чем-то заговорил с ним, показывая рукой в сторону немцев. Антон прислушался.

— Возьми с собой кого-нибудь, и побыстрей… Ну а с подопечными своими, — голос майора снизился до жесткого шепота, — решай на месте сам!

“Подопечные”, смекнул Антон, это те двое. Кошкин и другой, забыл фамилию.

Значит, старшина пойдет сейчас к тому кинжальному, так и не ожившему пулемету. И сам не понял, как сорвалось:

— Чем кого-нибудь, лучше — меня… Пулеметчик же я!