Искатель. 1986. Выпуск №3

— От вас такого не ожидала, Борис Петрович. А как же дисциплина, распорядок дня? Помнится, вы говорили: «главное — работа», о примере для новеньких лаборанток заботились…

«Издевается, стерва!»

Я рванулся к двери. Она опередила меня, вскочила так, что юбка затрещала, схватилась за ручку. Стояла совсем близко, наклонясь ко мне, обдавая знакомым запахом и жаром своего тела, вызывающе щурилась.

В это время дверь открылась изнутри кабинета. Евгений Степанович, уже одетый в пальто, стал свидетелем нашей силовой борьбы.

— Что такое?

Я не дал Вере слова вымолвить.

— Евгений Степанович, должен вам сказать, что Александр Игоревич имел весьма косвенное отношение к моему поселению в общежитии. Я уже говорил, что распорядился лично Виктор Сергеевич. Вы должны помнить.

— Вот именно, «уже говорили». И я недвусмысленно выразил отношение к этому.

— Александр Игоревич никаких законов не нарушал…

Он решительно отстранил меня:

— Мне некогда. Придете в часы приемы. Верочка, будут звонить — вернусь через час.

«Мои слова не имеют никакого значения. Все уже решено бесповоротно», — подумал я.

Вышел из приемной после него. Успел еще услышать вдогонку:

— Вот так-то, Боренька, не обломилось. Что же к Танюше своей не обратишься за помощью? А она может…

Тогда я решил, что ее слова о Тане всего-навсего еще одна издевка. До того, чтобы понять истинный смысл ее слов, было еще ой как далеко.

Евгений Степанович уехал на симпозиум во Францию и на две недели исполняющим обязанности директора назначил… Кулебу. Новость поразила всех сотрудников института, породив множество догадок и предположений. А сам Владимир Лукьянович в эти дни шествовал по коридорам, как увенчанный лаврами победитель. И походка, и вся его осанка изменились.

Вера расцвела пуще прежнего, продолжая играть «в пуговички». Ко мне относилась с плохо скрытой насмешливой снисходительностью. Во всяком случае, именно эти нотки прозвучали в ее голосе:

— Борис Петрович, Владимир Лукьянович просит вас пожаловать к нему сегодня после обеда. В четырнадцать пятнадцать.

И по этой категоричной добавке я понял, что и временный хозяин большого’ кабинета не очень-то уважает неудачливого соискателя ученой степени. Впрочем, и упомянутый соискатель относился к нему не лучше.

Мое отношение к новому директору и все опасения полностью разделяла Таня.

— Как его могли назначить на это место, хоть и и.о.? — удивлялась она. — Знаешь, даже в президиуме академии недоумевают…

— Они же утвердили приказ директора.

— Те, кто удивляется, не утверждали. Утвердил кто-то один.

— Этим «одним» был всего-навсего президент.

— Президент уехал на месяц.

— Вице…

— Приказ подсунули ученому секретарю, выбрав минуту. К тому же, говорят, действовали через его жену, тряпичницу…

В директорской приемной Вера заставила меня просидеть почти час, игриво извиняясь и впуская в кабинет все новых «срочных» посетителей. Наконец мое терпение истончилось до туго натянутой струны. Я резко встал со стула, и она все поняла без слов.

— Сейчас выйдет посетитель, и вы войдете… — И совсем другим тоном: — Хотелось побыть с тобой хоть так, Боренька…

Притворяется. Зачем?

Все-таки злость мигом улетучилась. Неужели сохранилась где-то в душе привязка к этой?.. Невольно вспомнились горькие слова Виктора Сергеевича о микродолях вещества, которые часто управляют нами…

Владимир Лукьянович грузно поднялся из-за стола, пошел мне навстречу с протянутой рукой. Где-то он высмотрел этот церемониал и теперь подражал ему, изображая большого радушного начальника. Указал мне раскрытой ладонью на кресло напротив. Я удобно умостился в кожаных емкостях, предполагая, что разговор будет не из коротких.

— Ну вот, Борис Петрович, не так давно мы с вами виделись здесь же, на этом самом месте. Может быть, вы изволите доложить о результатах опытов?

— Простите, но о них я доложу директору, когда он вернется.

— Евгений Степанович поручил это дело мне. К его приезду я должен подготовить отчет. Так что уж извольте…

— Результатов пока нет, Владимир Лукьянович. То есть нет ожидаемых.

— Сколько времени вам еще понадобится?

— Не берусь определить точно, чтобы вторично не ошибиться.

— Ценю откровенность. Наиболее дефицитное качество в наше время. Правда, в очереди за ним не стоят. Знаю о ваших затруднениях и постараюсь помочь. — Он хотел выглядеть заботливым всепонимающпм «батей», который и обласкать и — пожурить может, и облагодетельствовать и низвергнуть. — Так вот, Борис Петрович, мы вам поможем с устройством быта. Вы — нам, мы — вам, откровенность за откровенность, по-отцовски скажу: выбор ваш одобряю. На первых порах мы вам в гостинке квартиру выделим.

— Но я еще не женат.

— Не будем формалистами. Это, как я понимаю, вопрос короткого времени. А по основной работе, — он осклаблился, — я вам подкину те самые синтезаторы, в которых вы вот так нуждаетесь, — он провел ладонью по горлу. — Дал бы еще тогда, когда вы просили, если бы сам решал.

«И был директором», — мысленно продолжил я его фразу.