Искатель. 1986. Выпуск №3

— Психолог… — И непонятно было, с одобрением или осуждением произнес он это слово. — Может быть, вы поможете нам договориться своими специфическими догадками? Ха-ха! А то он вот не хочет ко мне на хорошую должность.

Олег Ильич с интересом посмотрел на меня:

— Извините, Борис Петрович, за нескромный и неофициальный вопрос — а почему бы вам и в самом деле не поработать в другом отделе?

— Вопрос, сказали, неофициальный, отвечать на него необязательно.

— Обиделись? Он, действительно, не связан со следствием. Но я уже давно, так сказать, вращаюсь в вашем институте. Волей-неволей выяснил обстановку.

— Так поделитесь с нами!

— Рано, — серьезно, даже хмуро ответил следователь.

Он говорил нам обоим, но смотрел только на меня. Взгляд стал холодным и цепким. Олег Ильич о чем-то раздумывал, что-то взвешивал.

Он появился сразу же после обеда, ловко переступая на суставчатых ногах, матово поблескивая пластмассовыми и металлическими деталями. У него не было даже подобия головы, а ячейки фотоэлементов — его глаза — размещались со всех четырех сторон туловища и разноцветно сверкали, как украшения. Если бы не антенны и не смешные тонкие ноги, он был бы очень похож на наш новый шкаф-термостат. В дополнение сходства спокойным зеленым цветом, изредка помигивая, светилось очко индикатора и прослушивалось тихое шипение воздуходувок.

Из этого ходячего «шкафа» высунулось несколько дополнительных антенн, и приятный баритон произнес:

— Добрый день.

Мы промолчали.

— Зовут меня ДЭФ-восемнадцать С, или просто ДЭФ. Экспериментальный образец. Предназначен для работы на других планетах. В вашем институте прохожу некоторые испытания.

Я вспомнил, что больше всего шушукались по поводу «некоторых испытаний». Говорили, что, пользуясь своими связями, Владимир Лукьянович выпросил ДЭФа у робототехников, чтобы он посрамил и «поставил на место» отдел Александра Игоревича. Если это правда, то теперь дело дошло до нашей лаборатории — и я подозревал, до кого персонально.

ДЭФ подошел ближе к нашему завлабу и без обиняков произнес:

— Прошу вас, Кирилл Мефодиевич, показать материалы, о которых с вами договаривались.

Несомненно, в его памяти имелись портреты нужных людей Все же меня удивило, как уверенно он ориентируется. Неужели проблема распознавания образов в кибернетике уже решена?

Кирилл Мефодиевич достал из своего шкафа несколько журналов и папок. Мы все занимались своими обычными каждодневными делами, усиленно делая вид, что ничего особенного не произошло. Однако и глаза наши и уши все время были настороже, и шеи, наверное, как у меня, деревенели от напряжения.

Прошло не более пятнадцати минут, и я услышал Танино предостерегающее покашливание. Я намеренно не отрывал взгляда от шкалы спектрографа, пока уже знакомый мне баритон не произнес:

— Извините, Борис Петрович, у меня к вам имеется несколько вопросов.

Пришлось оторваться от своего занятия. Глядя в его фотоэлементные устройства, я сказал:

— Спрашивайте.

Он был приторно вежлив:

— Извините, если моя речь окажется в чем-то неправильной или старомодной. Я являюсь кибернетическим двойником нескольких личностей, и среди них — математика девятнадцатого века.

Чем дальше, тем больше мне не нравился и этот глазастый ходячий шкаф, и особенно его приход в нашу лабораторию. Теперь я почти не сомневался, чем он вызван и кто его запрограммировал. А «шкаф» шел к цели напрямик:

— Расскажите, пожалуйста, о ваших затруднениях с уточнением формулы полигена «Л». Возможно, я сумею в чем-то помочь вам.

— Все мои затруднения отражены в журналах, которые дал вам просмотреть Кирилл Мефодиевич.

— И вы ничего не имеете добавить?

— Абсолютно ничего, — почти весело проговорил я и, с невинным видом спросил: — А вы разбираетесь и в живой природе?

— Вы полагаете, сударь, что между живой и неживой природой существует пропасть?

— А вы не полагаете?

— Двойники-люди — основа моей личности — не полагали. Пока моя практика подтвердила их мнение. Там, где неживая природа начинает движение, она зачастую движется к живой природе, иногда превращается в нее. Это подтверждают наблюдения за вулканами и грозами, морями и реками. Не случайно в горячем дыхании вулканов из химических элементов рождаются начала жизни — аминокислоты. Извините за пример, который вам, безусловно, известен. Но пора привыкнуть к мысли, что от движения подземных вод не так уж далеко до тока крови в артериях и венах…

— У вас напыщенный слог, — заметил я.

— Благодарю за замечание. Еще раз извините. Я уже упоминал, что во мне личности разных люден. Один из них был поэтом.

— Удобная позиция на все случаи… «жизни» — едва не вырвалось у меня.

Мы помолчали.

— У вас больше нет ко мне вопросов? — спросил я тоном, который обидел бы любого человека: интересно, как он отреагирует на тон.

Кирилл Мефодиевич подавал мне предостерегающие знаки, но я их «не замечал». В конце концов передо мной машина — очень сложная, но все же машина. Тон она, вероятно, не воспримет, ей важна лишь заключенная в словах информация,

Оказалось, что я недооценил «шкаф». Он забавно замигал индикатором и сказал: