Искатель. 1987. Выпуск №1

«Ешьте, завтрак на плите, — прочел я. — Заставь Гришу сходить к врачу, а на Бехтеря в суд…»

Дочитать не успел — показалось, что в дверях кто-то стоит.

Я обернулся.

В дверях стоял Гриша Прахов.

Никогда раньше он не позволял себе выйти из своей комнаты, не смахнув перед этим последней пылинки с отутюженных брюк. Теперь он был в трусах, в майке и босиком. Да еще марлевая повязка на лбу — вот и весь наряд.

Я выпустил записку из рук и шагнул к Грише.

— Эти… — хрипло сказал я. — В кого я вчера стрелял… Что с ними?

Гриша смотрел непонимающе. У меня перехватило горло. Перед глазами снова блеснули чистые пролысины на пыльном асфальте.

— Ну что молчишь? Живы они?

— Живы, — сказал Гриша. — Ты отправил их на корабль. В камеру коллектора. Понимаешь, есть такое устройство…

Дальше я уже не слушал. Проходя мимо койки, уронил оружие на подушку и остановился перед окном. Почувствовал удушье и открыл форточку.

— Дурак ты, Гриша… — обессиленно проговорил я и не узнал собственного голоса. Был он какой-то старческий, дребезжащий. К восьмидесяти годам у меня такой голос будет. — Что ж ты вчера-то, а? Я же думал — я их всех поубивал…

ГЛАВА 10

Расположились в кухне. За окном качалась зеленая ветка яблони и время от времени, как бы приводя меня в чувство, легонько постукивала в стекло.

А передо мной на табуретке сидел и ждал ответа… (Я отмахнулся от лезущего в глаза сигаретного дыма). Черт знает что такое! Сидит на табуретке парень из мой бригады, Гришка Прахов — вон с Бехтерем у него нелады из-за Люськи… Другая планета…

А куда денешься, если в самом деле другая?

— Интересно у тебя получается, — нахмурясь, проговорил я. — Ты — преступник. Я — вроде как твой сообщник… А они? Они-то сами кто? Ангелы?.. Ну нет, Гриша, брось! Ангелы по ночам засады не устраивают. Да еще на чужой территории!

— Они не нарушали законов, — негромко возразил он.

— Чьих?

— Своих.

— А наших?

Гриша запнулся. А я вспомнил вдруг, как эти двое вели его вчера сквозь ночной сквер. Шли — будто по своей земле ступали…

— Во всяком случае, — добавил он совсем тихо, — они сделали все, чтобы вас не обеспокоить…

Я хотел затянуться, но затягиваться уже было нечем — от окурка один огонек остался. Я бросил его в печь и захлопнул дверцу.

— Слушай, а что это вы все такие одинаковые?

Лицо у Гриши стало тревожным и растерянным.

— Странно… — сказал он. — В самом деле одинаковые… Раньше мне так не казалось… Хотя, с другой стороны, в общем-то все логично: идеальное общество требует идеального людского материала.

— Чего-чего?

— Я объясню, — сказал он. — Допустим, так: дом по-настоящему прочен лишь в том случае, когда он построен из одинаковых камней. Если какой-нибудь камень сильно отличается от остальных, стена может рухнуть…

Несколько секунд я соображал.

— Ага… — проговорил я наконец. — А идеальное общество, значит, из одинаковых рыл… Весело. Ну а как же так получилось, что вы все одинаковые?

— Не знаю, Минька, — сказал он.

Я пощупал виски. Разговор еще только начинался, а мозги у меня уже тихонько гудели от перегрева.

— Так… — пробормотал я. — Понятно… Значит, общество — ангельское, а ты… Вроде того камня, да? И закон этот ваш, насчет личности… Слушай, а как ты его нарушал?

— Нарушал… — безразлично отозвался он.

— Ну а что ты делал-то? По газонам ходил? Вел себя не так?

— Просто вел себя…

Я шумно выдохнул сквозь зубы.

— С тобой свихнешься… Как это — вел себя? Все себя ведут!

— Не все… — тихонько поправил он, и словно знобящий сквознячок прошел по кухне после этих его слов. Я снова сидел, укрываясь за жидким кустиком, а из черных провалов ночного сквера на меня наползала оглушительная смертельная тишина… — И они из-за этого достают человека на другой планете? Вел себя… Интересное дело — вел себя…

— Бесполезно, Минька! — с отчаянием проговорил Гриша. Ты пытаешься вогнать то, что произошло, в привычные рамки — бесполезно! Пойми: это отстоявшееся до предельной ясности общество. Там считаются преступлением такие мелочи, на которые здесь никто не обращает внимания. Потому что более серьезных преступлений там нет…

Говорил он искренне, с чувством, и выходило очень даже складно. И все же что-то пугало меня в том, как легко он нижет слова, и…

— Гриша! — отшатнувшись, выговорил я. — А откуда ты так хорошо знаешь наш язык?.. И этот твой ангел с битой мордой… Он же мне вчера по-русски ответил!.. А документы! Где ты взял паспорт? Как ты сюда попал вообще? Кораблем?

— Что ты! — сказал он. — Я бежал через… — Он запнулся, ища слово, — ну, скажем, через «приемник»…

Меня аж подбросило, когда он объяснил, что это такое.

— Так какого же черта ты раньше молчал! Где он, этот твой «приемник»?

— Уничтожен. Полгода назад.

— Интересно… И кто ж это его уничтожил?

— Я. — сказал Гриша и умолк, как бы сам удивляясь своему ответу. Я тоже молчал. Ошарашил он меня, по правде говоря.

— Знаешь, Минька, — вздохнул он, — давай-ка я лучше по порядку…